Слишком красивая, слишком своя. Татьяна Тронина

от партизан восемьсот двенадцатого года, от хлыстов, от Гришки Распутина… вообще, от всех тех, кто ни в грош не ценил забубенную свою жизнь и кто был способен как на подвиг, так и на предательство – смотря к чему толкали клубящиеся вокруг страсти. Бог знает что было намешано в генах Гены Колесова – и неистовство викингов, и безвольная славянская кротость, и хитрость степных кочевников, и казацкая гордость, и цыганский азарт, и даже прибалтийская медлительность…

      Он мог показаться на людях в чем угодно, хоть немытый-нечесаный, хоть в опорках – все равно находилась женщина (или даже несколько), готовая идти за ним хоть на край света. Этой женской слабостью Гена, кстати, постоянно пользовался… Он был нежен и одновременно груб. О таких, как он, женщины помнили до самой смерти, помнили и проклинали, он же забывал своих подружек на следующее утро. Он любил только чужое – странная особенность жителей лесостепной полосы. Только то, что было для него недоступно…

      Надя его боялась. Почему? Наверное, так пугает любая необузданная стихия, которая не может быть ни плохой, ни хорошей – она просто есть и все, и слабому человеку лучше не стоять на ее пути. Именно потому, что Надя его боялась, она не стала отвечать на его ухаживания в юности. Гена достался Рае.

      Теперь он шел по улице усталой, шаркающей походкой, в потертых джинсах, джинсовой же жилетке нараспашку и пыльных сандалиях на босу ногу. Ему следовало бы давно побриться и подстричься, но он почему-то этого не делал. Разумеется, не из пижонских соображений – имидж знойного мачо, конечно, в моде, но Гене, скорее всего, было просто лень заниматься такой ерундой.

      Брутальная личность, одним словом. И было в нем что-то такое…

      – Урод… – с ненавистью и обожанием прошептала Рая, вцепившись в руль. «Эх, Рая, ну почему ты не чужая…» – буквально так озвучил однажды ее муж свое кредо. – К бабе идет… Второе свидание. Или третье…

      – Как ты определила? – спросила Надя.

      – На первое, я ж говорила, он цветы тащит и шампанское! – сквозь зубы произнесла Рая. – Ну ничего, я его новой зазнобе волосенки-то повыщипываю…

      – Я при этом присутствовать не собираюсь, сразу предупреждаю!

      – Да ради бога!

      Рая упорно ехала за Колесовым.

      Надя решила немного отвлечь ее.

      – Нет, нам всем определенно нужны каникулы, – сказала она. – Всем четверым. Да, еще можно захватить и Зину Трубецкую…

      Зина Трубецкая была подругой Лили, но, поскольку на дне рождения Лили все встречались и с Зиной, то, хоть и с натяжкой, ее можно было посчитать пятой в их компании.

      – Я тогда повешусь, – заявила Рая. – Кто угодно, только не эта Зина…

      – Она, конечно, довольно сложный человек, но ее тоже можно понять…

      – Ты-то ее поймешь, а вот она нас – нет. Она и Лильку с трудом понимает – ну где-то так, на грани… Эта Трубецкая, кукла крашеная, еще та штучка. Недаром же она мужа своего, миллионера, в гроб свела.

      О покойном муже Зины ходило много слухов, но никто ничего не знал точно. Он в самом деле был очень богатым человеком и оставил своей вдове солидный капитал.

      – Она