Стальной подснежник. Дана Арнаутова

не вопросительно, и фигура кивнула.

      – Если вам так спокойнее, можете достать нож, – сказал обладатель безликого голоса, не ставшего более узнаваемым – словно через плотную подушку слышишь, только яснее. – Но в ход пускать не советую. Мне не повредит – я фантом. Знаете, что это такое? Морок, по-вашему. А тело мое отсюда далеко.

      Эйнар присмотрелся – через фигуру пришельца просвечивала пара огоньков – окна видной с балкона караулки. Ах, вот оно что… Ну, мороку, конечно, нож не страшен, но и сам он ничего сделать не может. Только заморочить. К краю балкона подходить уж точно не стоит.

      – Кто ты и зачем пришел? – спросил он, приваливаясь плечом к косяку и на всякий случай благоразумно не сходя с порога, отделяющего балкончик от коридора; известно же, что порог – место между мирами, и над стоящим на нем нечисть не властна. – Что тебе до моей жены?

      – Быстро вы привыкли называть ее женой, – усмехнулся морок. – Живую-то легче любить, верно?

      Это было, как удар под дых. Эйнар захлебнулся холодным ночным воздухом, качнулся вперед, схватившись за черен ножа так, что тот впился в ладонь.

      – Тише, капитан, – укоризненно сказал голос. – Тише… Неужели рана до сих пор столь свежа?

      – Что тебе нужно? – прохрипел Эйнар. – Говори или убирайся!

      – Мне нужно, чтобы вы подумали. Хорошо подумали, капитан. В Руденхольмском ущелье воевала барготова дюжина магов. Двенадцать из них погибли. Честно, героически, спася многие и многие жизни простых солдат. А одна – выжила. Не странно ли?

      – Иди ты к йотуну, – снова бессильно огрызнулся Эйнар. – Так бывает. Я сам терял людей, но выжил.

      – Допустим, – легко согласился морок. – Но почему король не наградил женщину, которая спасла Руденхольм? Она ведь и всю страну спасла, получается… От Руденхольма до Дорвенны – рукой подать. А вольфгардцы, обломав там зубы, пошли на мировую. Разве такой подвиг не заслужил награды?

      – Говори яснее, – угрюмо сказал Эйнар. – Хватит крутить, как лиса хвостом. Она струсила? Или что?

      – Этого вам никто не скажет, капитан, – вкрадчиво мурлыкнул морок. – Даже я. А если скажу – то с чего вы должны мне поверить? О вашей жене, второй жене, не первой, поют баллады. Король назначил ей пенсию и нашел прекрасного мужа. Правда, подальше от столицы. Наверное, неспроста?

      – Ну? – выдохнул Эйнар.

      Да что же эта тварь поминает Мари? Зачем? И что хочет сказать про магичку?

      – Двенадцать, капитан. Двенадцать магов спят под водами Руденхольма, – нараспев сказал морок, не шевелясь. – А у единственной выжившей на пальце нет перстня. У вас ведь есть друг-целитель, капитан? Спросите у него, что такое лишение кольца? Кто его делает и, главное, за что? А потом…

      – Да говори же, – процедил сквозь зубы Эйнар, когда молчание стало невыносимым.

      – Потом, капитан, – снова зажурчал тихий сладкий яд, – хорошо подумайте, что так удобно скрыть в глухой пограничной крепости? Подвиг или нечто совсем иное? Народ любит баллады о героях. В Академии Ордена детишкам-мажатам