Подари мне пламя. Белая ворона. Дана Арнаутова

рассудок снова начал предательски играть с ней излюбленную игру последних недель «если бы не Монтроз».

      Как бы она жила сейчас, если бы на свою беду не попалась в лапы милэрду Монтрозу? Да, самую гнусную роль сыграли тьен Оршез и враги королевского стряпчего, но если бы лэрд не обратил на нее внимания… Что бы с ней было? Вот сегодня пятница, весь Лунден отмечает окончание рабочей недели. А завтра и послезавтра кто-то уедет на пикник, а кто-то просто будет гулять в парке и по бульварам, смотреть уличные представления, кататься на лодках по Темезу и парковым прудам… Она тоже могла бы!

      «Если бы не Корсар-Монтроз, ты бы себе не позволила даже задуматься о подобном, – возразил внутренний голос. – Сидела бы дома и строчила очередную работу. Какой парк и гулянья? Много ты на них ходила?» «Я была в трауре», – возразила Маред. «Траур закончился – и что? Помнишь, что сказала о вдовстве и новом замужестве твоя квартирная хозяйка, которую ты втайне презирала за невежество и глупость? А почтенная женщина поумнее тебя будет. Или ты решила всю жизнь оплакивать Эмильена? Очень добродетельно, не спорю. Только добродетель должна идти от сердца, а у тебя она от страха, мышь несчастная…» «Нет же, – попыталась сопротивляться беспощадной правдивости своих мыслей Маред. – Я просто хотела закончить Университет! Получить диплом, найти достойную работу, пережить боль…» «Как? Прячась от всех мужчин на свете? Как ты собиралась играть с ними на равных в их деле? Как надеялась превзойти их, если боишься высунуть нос из норки? Ты же избегаешь мужчин, как огня – в прямом смысле. А его светлость Монтроза избегать бесполезно – он знает, чего хочет, и берет это, не обращая внимания на чужие благоглупости. И ведь с ним ты еще как чувствуешь себя женщиной. И удовольствие получаешь. Причем такое, которое с законным любимым мужем даже представить себе не могла и не знала, что подобное существует в жизни, а не только на страницах дамских романов. Но при этом врешь сама себе и во всех своих бедах винишь других. Оршеза – за то, что решилась на воровство. Чисхолма – за то, что уступила шантажу и стала постельной игрушкой. А Монтроза – за то, что тебе нравится делить с ним постель, но согласиться на это в открытую тебе стыдно, а отказаться – страшно. Добродетельная трусливая дура, вот ты кто, Маред Уинни…»

      «Замолчи, – уже не понимая, кого просит, взмолилась Маред. – Замолчи, пожалуйста! Я все понимаю… И я поговорю с лэрдом. Но не сейчас же? Сейчас у меня отчет. Отчет!»

      «Вот и думай об отчете, – успокаиваясь, отозвался голос. – Монтроз, может быть, и оставит тебя в конторе, когда закончится ваш договор, но сможешь ли ты остаться, если будешь знать, что это – плата? Нет уж, ты должна быть лучшей. Настолько, чтобы ни сама, ни кто другой не могли даже усомниться, что это заслуженно. А место – настоящее, законное – практикантам обещано только одно. И если хочешь подружиться с Тилли, купи конфет и угости ее сама – так будет вежливее».

      Маред тяжело вздохнула, потирая виски пальцами. Дожилась – разговаривает