Империя Инфернум. Юлия Александровна Пульс

мне еще не хватало.

      – Я могу согреть, но ты можешь умереть во время этого, – рассмеялся я.

      Она из последних сил попыталась вырвать запястье из моей руки. Состроила злое лицо, чем насмешила меня еще больше.

      – А ты забавный зверек.

      – Я не животное, – снова ее накрыла волна дрожи, а рука начала теплеть от моего прикосновения.

      – А кто? – я с любопытством всмотрелся в ее глаза, пытаясь уловить ложь во взгляде. Мимолетную вспышку страха. Но увидел только ненависть к себе.

      – Нирель, – с выражением выплюнула она свое имя, будто вдалбливая его мне в голову.

      – Плевать, как тебя зовут! Для меня ты мау непонятной расы и происхождения. От того грязнее остальных! Пыль из-под копыт буртов!

      Она всхлипнула и попятилась назад, тщетно пытаясь вырвать руку. Я подгреб мау к себе. Навалился всем телом и развернул ее к себе лицом. Принюхался к запаху ее кожи. Никто в Оливиуме так не пахнет. Что за кровь течет в ее жилах? Какого цвета и вкуса? Еще мгновение и начнется превращение. Мной обуревало дикое желание вонзиться когтями в мягкую кожу. Разодрать и посмотреть, что внутри. Я вскипал. От температуры тела плавились глаза. Я смотрел на мау через разноцветное марево. Так всегда бывает перед превращением.

      Она замотала головой, предчувствуя смерть. Наконец в ее глазах появился страх. Я скинул шкуру и откинул полы плаща. Провел рукой по трепещущей, вырывающейся из платья груди. Коснулся бедра, приподнимая ткань все выше. Мау скрестила ноги и закрыла лицо руками.

      – Не хочешь смотреть на меня? Страшно? Ты еще не видела моего истинного лица, – процедил я сквозь зубы. Ее страх подстегивал, возбуждал, будил необузданного изголодавшегося зверя. Даже не знаю, что страшнее. Лицо под маской или клыкастый зверь. До превращения я еще могу себя контролировать, а после…

      Я продолжал касаться ее тела, добираясь до интимных мест. Мау заплакала, не убирая ладони с лица. А я рассматривал ее внизу живота, и мой орган набухал от желания вонзиться и излиться в эту нежную плоть. Теперь я понимал желание Дирама обладать этой мау всецело. Она будила не только животную похоть, а разогревала лед внутри. Мне захотелось, чтобы она с не меньшей страстью касалась меня, ласкала алыми губами, прижималась и стонала от удовольствия.

      Но мау сжалась в клубок, дрожа уже не от холода, а от страха. И пугал ее я.

      – Кирон! Бурты волнуются! Кто-то приближается!

      Я взглянул на ворвавшегося в палатку советника и зарычал от недовольства.

      – Ты считаешь, что можешь посреди ночи вваливаться в мои покои?!

      Я слез с мау и подошел к нему. Девка закуталась в шкуру и отвернулась.

      – Ты говорил, что не тронешь ее, пока мы не приедем в Маскулайн! – закричал Дирам. – Я думал, твое слово – закон!

      За такой тон я мог растерзать его на месте, но по смыслу слов он прав.

      – Друг мой, ты перешел черту. В Маскулайне тебя ждет наказание. А мое слово остается законом и так будет всегда. Я ее в пути не трону. Отправь кармусов. Пусть посмотрят, кто идет