Иоанн III, собиратель земли Русской. Нестор Кукольник

в Москву; за ним двое слуг везли походную аптеку и хирургические инструменты.

      – Принчипе! – сказал по-итальянски мистр Леон, удерживая своего коня и слезши с лошади. – Я рад, что тебя вижу.

      «А я очень не рад», – подумал Андрей, с приметным отвращением и боязнию взяв за руку жидовина.

      – Кого едешь морить?..

      – Спасать, следовало бы сказать; по крайней мере, заплатят. Позволь, принчипе, на одно слово… Меотаки на кладбище…

      – Знаю.

      – А где же сто златниц?..

      – Безумец, да разве я обещал?..

      – Когда я лечил его, не ты ли сказал Хаиму: «О, я дал бы сто златниц, если бы мой друг Аристарх переселился на двор отца Мефодия».

      – А! Так ты убил его?.. Ты отравил несчастного?.. А я думал, что мой бедный Меотаки умер естественною смертию. Постой же, поганый жидовин! Я раскрою твое скверное дело, не то подумают, что я твой сообщник… Я мог сказать, я мог желать смерти Меотаки, но сулить, подкупать… О! Да ты злодей, и находишься при дворе сестры моей, – это опасно…

      Мистр Леон побледнел.

      – Принчипе, – сказал он, оглядываясь. – Ты хочешь погубить меня и очернить себя, а я был тебе полезен, могу и еще быть тебе полезным…

      – Едва ли! Откровенно говорю тебе, что, если бы я встретил смерть лицом к лицу, уж тебя бы не позвал… Но помириться с тобой я, пожалуй, готов…

      – И поверь, что я буду тебе союзником лучше многих.

      – Согласен! Но скажи, куда ты это так разрядился?

      – В Кремль! Ездовой прискакал: Елена, царская невестка, занемогла…

      – Елена! – воскликнул Андрей, задумчиво посмотрев на врача. – И ты не спешишь? Болезнь, видно, не опасна…

      – Да, дурнота, – отвечал жид, принужденно улыбаясь. – У нее это часто бывает…

      – То есть, когда надо повидаться с мистром Леоном и расспросить у него о том да о другом…

      – Неблагодарные! Откуда же вы все узнаете про придворные дела? Вы знаете, что затевают противу вас Патрикеевы и Ряполовские, владеющие умом молодого князя и Елены. Уж не Мовша ли твой сидит мухой на теремных обоях и подслушивает? Если бы не… Да что говорить! Неблагодарность – идол человечества. Если я умою руки, вас всех живыми съедят Ряполовские. Сегодня по закате солнца соберутся ко мне добрые люди; приходи – увидишь, услышишь!

      И Леон не без труда влез в седло и поспешил в Москву со своими помощниками. Андрей задумчиво смотрел ему вслед.

      – Ваше величество! Кажется, беседа с мистром Леоном была не совсем приятна? – сказал Рало, подойдя.

      – Ты угадал, Леонид! Я боюсь этого жидовина; напрасно вы привезли его из Италии.

      – Государь московский нам поручил привезти врачей и художников; мы могли залучить охотников, а кому охота ехать в Москву, особенно после смерти Антона. Удивляюсь, как нам удалось привезти и этих семерых; правда, из них только один грек, наш сродник, и один итальянец, оружейник, – все остальные жиды. Впрочем, мистр Леон и в Италии