Письма Старка Монро. Дуэт со случайным хором. Романтические рассказы (сборник). Артур Конан Дойл

так? – спросил я.

      – Ну, – сказал он, – вы должны согласиться, что это весьма странное совпадение – если это совпадение: с того самого дня, как мы прибили доску с вашей фамилией, моя практика идет на убыль.

      – Мне очень прискорбно думать, что я тому причиной, – отвечал я. – Чем же могло повредить вам мое присутствие?

      – Скажу вам откровенно, дружище, – сказал он с той принужденной улыбкой, в которой мне всегда чудилась насмешка. – Как вы знаете, многие из моих пациентов простые деревенские люди, полуидиоты в большинстве случаев, но ведь полукрона идиота не хуже всякой другой полукроны. Они являются к моему подъезду, видят два имени и говорят друг другу: «Теперь их тут двое. Мы идем к доктору Колингворту, но коли мы войдем, то нас, пожалуй, предоставят доктору Монро». И кончается это иной раз тем, что они вовсе не входят. Затем – женщины. Женщинам решительно нет дела до того, Соломон ли вы или беглый из сумасшедшего дома. С ними все личное. Или вы обработаете их или не обработаете. Я-то умею их обрабатывать, но они не станут приходить, если будут думать, что их передадут другому. Вот почему мои доходы падают.

      – Ну, – сказал я, – это нетрудно поправить.

      Я вышел из комнаты и спустился с лестницы в сопровождении Колингворта и его жены. На дворе я достал большой молоток и направился ко входной двери, причем парочка следовала за мной по пятам. Я подсунул тонкий конец молотка под свою доску и сильным движением оторвал ее от стены, так что она со звоном упала на тротуар.

      – Вот и все, Колингворт, – сказал я. – Я очень обязан вам и вам, миссис Колингворт, за всю вашу любезность и добрые желания. Но я приехал сюда не для того, чтобы лишать вас практики, и после того, что вы сказали мне, я нахожу невозможным оставаться здесь.

      – Ну, дружище, – сказал он, – я и сам склонен думать, что вам лучше уехать; то же думает и Гетти, только она слишком вежлива, чтобы сказать это.

      – Нора уже объясниться откровенно, – отвечал я, – и мы можем, я думаю, понять друг друга. Если я повредил вашей практике, то, поверьте, искренно сожалею об этом и готов сделать все, что могу, чтобы поправить дело. Больше мне нечего сказать.

      – Что же вы намерены предпринять? – спросил Колингворт.

      – Я или отправлюсь в плавание, или попытаюсь начать практику на свой риск.

      – Но у вас нет денег.

      – У вас тоже не было, когда вы начинали.

      – Ну, это совсем другое дело. Впрочем, вы, может быть, правы. Трудненько вам будет вначале.

      – О, я вполне приготовлен к этому.

      – Но все же, Монро, я чувствую себя до некоторой степени ответственным перед вами, так как ведь это я убедил вас отказаться от места на корабле.

      – Это было прискорбно, но что же поделаешь!

      – Мы должны сделать, что можем. Я вам скажу, что я намерен сделать. Я говорил об этом с Гетти сегодня утром, и она согласна со мной. Если бы мы выдавали вам по фунту в неделю, пока вы встанете на свои ноги, то это помогло бы вам начать собственную практику,