Жрица тугов. Хирург с Гастеровских болот. Рассказы (сборник). Артур Конан Дойл

священный «гур» (так называется жертва, возносимая гурами после каждого убийства). Всякий отведавший становится активным членом тугизма, – все равно, какого бы возраста, пола или положения в обществе он ни был.

      Будучи благородного происхождения, она, вероятно, быстро прошла разные степени – «титхаи», или осветительные, «люгха», или могильщика, «шемси», который держит жертву за руки, и наконец, «бюттотти», или душителя. Всем этим обязанностям ее должен был научить ее «гуру», или духовник, которым она назвала в нашем рассказе своего отца; последний, по всей вероятности, был «борка», то есть вполне полномочным тугом.

      Раз достигши высшей степени, она тем самым обрекла себя на совершенно бессознательные вспышки фанатизма. «Пильхау», о котором она упоминает, есть предзнаменование, полученное слева; если оно сопровождается «Тибау» – предзнаменованием справа, то считается знаком того, что все уладится отлично.

      Кстати, вы говорили, что в день убийства ваш старик-кучер видел индуса утром в кустах. Он, наверное, был занят копанием могилы для Копперторна.

      Прежде чем приступать к убийству, туги имеют обычай приготовить могилу для трупа.

      По моим сведениям, среди британского офицерства жертвой этого общества пал лишь один; это был поручик Монселль, задушенный в 1812 году. После его гибели полковник Слиман уничтожил большую часть членов этой секты, хотя можно быть уверенным, что она гораздо многочисленнее, чем то утверждают официальные власти.

      Да, да! Шар земной преисполнен злобы и мрака, и этот мрак будет рассеян Евангелием и только им одним.

      Я охотно уполномочиваю вас опубликовать эти краткие заметки, если вы найдете, что они могут пролить кое-какой свет на ваш рассказ.

Ваш искренний друг Б. К. Халлер».

      Хирург с Гастеровских болот

      Глава I

      Появление неизвестной женщины в Киркби-Мальхаузе

      Городок Киркби-Мальхауз угрюм и открыт всем ветрам. Болота, окружающие его, сумрачны и неприветливы. Он состоит из одной-единственной улицы; серые каменные домики, крытые шифером, разбросаны по склонам длинных торфяных холмов, заросших дроком. Вдали видны очертания гористой местности Йоркшира; округленные вершины холмов как бы играют в прятки друг с другом. Вблизи пейзаж имеет желтоватый оттенок, но по мере удаления этот оттенок переходит в оливковый цвет, за исключением разве только тех мест, где скалы нарушают однообразие этой бесплодной равнины. С небольшого холма, расположенного за церковью, можно разглядеть на западе золотые и серебряные полосы: там пески Моркэмба омываются водами Ирландского моря.

      И летом 1885 года судьба занесла меня, Джемса Эппертона, в это заброшенное, уединенное местечко. Здесь не было ничего, что могло бы заинтересовать меня, но я нашел в этих краях то, о чем давно мечтал: уединение. Мне надоела никчемная житейская суета, бесплодная борьба. С самых юных лет я был во власти бурных событий, удивительных испытаний. К тридцати девяти годам я побывал повсюду. Не было, кажется,