Московский психопат. Эдуард Диа Диникин

что произошло в ту ночь, так как через год мы, все же, расстались с ней.

      Или та ночь сделала выбор за меня, за нее и за все то, что горело потом синим пламенем.

      РЕЗНЯ НА РУБЛЕВКЕ

      1997 год, 17 октября, Москва

      Через два дня мне предстояло впервые в жизни сниматься в порнофильме. Небольшие деньги за небольшой сценарий я уже получил и даже потратил, теперь оставалось сыграть в фильме роль второго плана. Я чувствовал некоторое волнение и даже сомнение – а надо ли это мне?

      Но до съемок оставалось два дня, а сегодня – семнадцатого декабря 1997 года в музее Маяковского на Лубянке состоится вечер философа-традиционалиста Александра Дерюгина, одного из основателей НБП – Народных Бригад Постмодерна. На вечере будет присутствовать и другой отец-основатель проекта – Эрнст Милонов.

      Никаких афиш у музея Маяковского, извещающих о выступлении Дерюгина, не было. Несмотря на это, уже за час до начала лекции у дверей толпился народ. Человек двадцать. С некоторыми я обменялся рукопожатиями.

      – Привет, Рома, – поздоровался я с руководителем группы «Накал факела». – Что, неужели тебя не пускают?

      – Почему же? Я вышел покурить. Иди, тебя-то тоже пропустят свободно. Я. к тому же, почему здесь – не хочу, чтобы меня попросили что-нибудь сделать, будет неудобно отказываться.

      – Тогда я тоже, пожалуй, покурю. А что сделать?

      – Да что угодно. Мусор вынести, если есть. На сцене что-нибудь поставить, на входе постоять….

      – Вход платный, конечно?

      – Да, но своих так запускают. И специальных гостей. И прессу, конечно.

      – Деньги на входе берут?

      – Нет, как всегда – в холле. Там билеты продают. Все чин чинарем, как положено.

      – А что за гости ожидаются?

      – Черт его знает. Вить, кто должен быть, не знаешь? – обратился он к подошедшему парню.

      – В смысле?

      – Ну, из гостей?

      – Не знаю.

      – В общем, – сказал Рома, – всяких может подвалить немеренно. Дерюгин сейчас в истэблишмэнт рвется, так что состав может быть очень разнородным. От фашистских литераторов и художников, до либералов самого грязного пошиба. Летов может быть.

      – Летов разве в Москве? – удивился я.

      – Нет его в Москве. У него вообще запой, – сказал Витя. – Такой, в смысле, запой, – он щелкнул пальцем по горлу.

      – Значит, я ошибся, – сказал Рома. – Милонов точно будет. Это понятно.

      – А может, и не будет, – предположил я, продолжая абсурдистику, переходящую во фрикаделику.

      – Может, и не будет, – согласился Роман.

      – Лекция про что, вообще? – спросил я.

      – Про Кали-югу, – сказал Витя….

      На входе в помещение двое негостеприимного, спортивного вида ребят преградили мне дорогу. Я недоуменно посмотрел на них. Ни я, ни они не успели ничего сказать, как из глубины надвинулось что-то большое и пробасило:

      – Здорово!

      Казалось, стальные клещи сжали мою правую ладонь.