Московский психопат. Эдуард Диа Диникин

метро была через дорогу. Если пересечь ее и пойти налево, перейти железнодорожные пути, свернуть на тропинку, которая извилисто шла на запад через небольшую низину, то минут через двадцать можно было дойти до знакомого художника. Звали его Миша. Я смутно помнил, что познакомил меня с ним художник Бурдачев, участник знаменитой бульдозерной выставки времен Брежнева и покоренья Ангары. Кажется, Миша тоже принимал в ней участие.

      Я начинал задумываться, а не стоит ли мне пойти к нему?

      Однако голос моего случайного визави вывел меня из задумчивости.

      – Вот забрал сыну подарок, – сказал он, вытаскивая из кармана небольшую черную коробку.

      Он открыл ее и достал из глубины красного бархата несколько фигурок. Это были игрушечные солдатики кавалеристы.

      – Гусары вот, драгуны, кирасиры. Легкая, средняя и тяжелая кавалерия, – сказал он. – Целый отряд смешанный. И кавалерия США есть времен гражданской войны. И конфедераты. И буденовцы.

      – Сам делал? – спросил я.

      – Нет, не сам. По заказу там, на «зоне» изготовил один умелец. Я ему чай там, сигареты, прочие «понты». Тут бы дороже обошлось, – сказал он.

      – А сколько ты, говоришь, отбывал?

      Он посмотрел на меня взглядом, в котором чувствовалось напряжение. И я не мог понять его причину.

      – Сколько раз, что ли? – переспросил он меня.

      – Да нет, по времени.

      – По времени… – почему то усмехнулся Сергей и продолжил – Пять лет последний раз. У меня две «ходки» было.

      Я повертел в руках одного из кавалеристов. Это был казак. Работа была четкой – «газыри» на груди, папаха, бурка, шашка в руке.

      – Это дерево? – спросил я.

      – Да. Покрашено, видишь? И лачком покрыта. Ручная работа. На воле такого не купишь.

      – Это точно, – согласился я, вспомнив фразу: «Тяжелое детство – деревянные игрушки».

      – Пойду куплю водки еще, – сказал я. В глазах Сергея мелькнуло удовлетворение.

      За стойкой оказалась та же девушка.

      – Здравствуйте еще раз, – сказал я. Мне однозначно нравилась эта стройная блондинка. – Мне в графин налейте полкило водки вот этой. И еще два чебурека. У меня для вас подарочек, кстати.

      – Да? – с интересом посмотрела она на меня.

      – Да, – я вытащил из кармана куртки сборник стихов. – Это вам. А ручка есть у вас, я подпишу?

      – Так это ваши стихи? – с еще большим интересом спросила она, протягивая ручку….

      Я подписал ей книгу, узнав, что ее зовут Маша и, вспомнив, что у Малеева есть хороший рассказ о русской девочке Маше. Маша действительно оказалась очень хорошей, сказав, что платить за водку и чебуреки не надо. Это ее ответный подарок. Из чего я заключил, что она или много зарабатывает в этом кафе, что было вполне вероятно, или она вообще одна из его владельцев, что тоже вполне могло быть. Кроме того, я записал телефон Маши, чтобы узнать ее мнение о моем творчестве.

      Я