Долгий путь скомороха. Книга третья. Софья Орех

Ратмир с закрытыми глазами, по шагам узнал карлицу Авдотью. В комнате запахло характерным острым запахом рассола квашеной капусты.

      – Вижу, что не спишь, – проворчала Авдотья, с беспокойством вглядываясь в землисто-серое, заросшее тёмной, густой щетиной осунувшееся лицо Ратмира. – Сама решила тебе сегодня занести этого рассолу, да поговорить с тобой, Ратмир.

      Ратмир открыл глаза, с жадностью посмотрел на большую, запотевшую, глиняную чашу в руках карлицы и потянулся к ней: – Ты – моя спасительница, Дуняша!

      – Я-то, может и спасительница. А ты вот, похоже, решил сам себя погубить, да и нас заодно, – без обиняков заявила Авдотья, хмуро наблюдая за тем, как жадно, торопливо стал пить холодный рассол Ратмир и как заходил вверх-вниз его кадык при каждом глотке.

      – М-м-м…лепота!.. – удовлетворённо простонал он и, вернув чашу карлице, опять осторожно откинулся на лавку, морщась от пульсирующей боли в висках.

      – Так как, Ратмир? – Авдотья смотрела прямо в лицо скомороху.

      Гримаса недовольства пробежала по его лицу:

      – Что ты хочешь от меня, Дуняша? – как-то равнодушно спросил он её.

      – Не задавай пустых вопросов, Ратмир. Нечего тут передо мной непонятливого представлять. Я-то уж тебя знаю как облупленного. Отвечай мне прямо – ты нам друг или уже нет? – взгляд Авдотьи был непривычно суров и незнаком Ратмиру.

      – Ого! Вот как, оказывается, мы умеем разговаривать! – изумлённо посмотрел на неё скоморох. – А я-то всегда тебя, Дуняша, считал за лучшего друга.

      – Я тоже, – кивнула она. – Только сейчас не уверена в этом. Я пока пойду к нашим. А ты, Ратмир – сокол наш ясный – думай, давай: друг ты нам или так – мимо проходящий. И приведи уже себя в порядок. А то на вид прямо забулдыга последний. Никогда не думала, что увижу тебя в таком виде. Жизнь свою рушишь…

      – Да что ты знаешь про мою жизнь! – нахмурился Ратмир и махнул рукой.

      – Что рассказывал сам – то и знаю. Лишних вопросов не задаю. И не нужно мне здесь трудностями своей жизни козырять. Ни у кого из нас она не мёд. Только мы все терпим и стараемся поддерживать друг друга. А ты вдруг ни с того, ни с сего пустился во все тяжкие. А ещё мужик называешься! Тьфу! – неожиданно взорвалась Авдотья и, с силой хлопнув дверью, вышла из комнаты.

      – Однако! – только и промолвил обескураженный Ратмир и растерянно усмехнулся.

      Умом он понимал, что карлица Авдотья во всём права: и выглядит он как последний пропойца, и ведёт себя также…

      Только безотчётная тоска и жгучая боль, что поселились в его душе после страшного предательства и гибели любимого человека продолжали полыхать в его груди, выжигая все чувства и мысли. И лишь напившись до полубессознательного состояния, Ратмиру удавалось хоть как-то забыться и отключиться от воспоминаний, терзавших его вот уже более месяца…

      Наивный взгляд больших фиалковых глаз, нежный голос, аромат прекрасных, шелковистых локонов и вкус упругих, чувственных губ преследовали его воображение