Факультет общих преображений. Ника Ёрш

зевая и поминая лешего, оглядывалась по сторонам, силясь что-нибудь разглядеть. Вскоре я поняла, что полянка, где были недавно актеры, опустела.

      – А куда девался шатер?

      – Уехал.

      – Давно? Разве они могли уехать после произошедшего без разбирательств?

      Я догнала отца и поехала с ним бок о бок. Он нахмурился, отвернулся и стал с деланным интересом рыться в своей седельной сумке.

      – Что ж, раз ты не рассказываешь, я узнаю от кого-то другого. Люди любят сплетничать, так что представляю, что они мне наговорят…

      – Уехали они все! Правда, недалеко.

      – Что это значит? В Черемушки поехали? Или назад в город?

      Папа немного помолчал, убедился, что я не отстала и продолжаю с любопытством смотреть на него, вздохнул и сообщил:

      – До ближайшего леса, – махнув рукой куда-то влево, он тихо добавил, – а там на них напали неизвестные.

      – Вот бедолаги! И как они теперь? Всё хорошо, я надеюсь?

      Папа равнодушно пожал широкими плечами и, пришпорив коня, стал ускоряться, на ходу проговорив:

      – Я не знаю. Вот приедет завтра специалист по некромантии из города – спросит.

      Следующие несколько часов наша поездка напоминала гонку на выживание: я пыталась догнать отца, чтобы выяснить детали произошедшего, он злобно пыхтел и подгонял бедную лошадку вперед. Только, когда я стала выдыхаться и немного отставать, папа притормозил и поехал спокойнее. Медальон на моей шее по-прежнему нагревался, впрочем, я к этому стала привыкать – ни боли, ни дискомфорта он не причинял.

      ***

      На небе уже забрезжил рассвет, когда вдали наконец показался город. Я сразу поняла, что едем мы в Мастивир – дорога-то знакомая, не раз нами изъезженная. А вот зачем нам туда? И где меня собрались прятать?

      – Папа…

      – Только не начинай сначала, Брианка, я устал и совершенно не в духе!

      – Как скажешь, – крепко сжав в руках поводья, я старалась не давать воли эмоциям. Хотелось кричать и требовать объяснений, но с папой это совершенно бесполезно, здесь нужен иной подход. – Папочка, у меня во рту вдруг пересохло… Как представлю, что жить буду незнамо где, не знамо с кем…Как со мной обращаться будут? Я так буду волноваться за вас с мамой. Никогда без вас нигде не была, а тут такое! Хотя, кому какое дело…

      – Ты еще слезу из себя выдави, проходимка! Вся в мать! – отец хмыкнул и, покачав головой, сдался. – Я волнуюсь не меньше тебя. Нас должны встречать у ворот. Вот и все. Но другу, который организовал эту встречу, я доверяю, как себе.

      Мы оба задумались о своем. Меня одолевала тоска по дому, по маме, по друзьям…

      – Папа, ведь ее убийцу найдут, правда? Фенька так любила жизнь и мечтала о любви… Мы вместе мечтали… – в глазах неприятно защипало, я тряхнула головой и пытливо уставилась в глаза отцу. – Все должны отвечать за свои поступки, ведь так ты твердил мне с детства? Так вот, мы вместе пошли тогда на спектакль, и нам обеим понравился тот бард… И это я могла бы пропасть той ночью, если бы понравилась ему