Лиловая подводная лодка. Пост-тоталитарная повесть. Юлия Добровольская

Да и отсюда ли он вообще? Может, проездом? Если судьба – встретимся, я знаю! Даже на другом конце земли – если судьба. А если нет?.. Тогда и жалеть нечего!

      А ведь жаль… Ой, как жаль. Просто хоть плачь…

      И я заплакала. Бо-оже мой – как же я разревелась!..

      Ирка потащила меня в ванную.

      – С ума сошла?! Что с тобой? Посмотри на себя! Пришла – ягодка, а не баба! И – на те! Сейчас нос распухнет! Да что с тобой? Родная моя… Ну, что с тобой? Волнуешься что ли? Да он у тебя в кармане! Он мне говорил. Даже невзирая на красный нос!

      – У-у-у… Так и сказал, что ли?.. У-у-у… – Выла я.

      – Так и сказал… Ну всё! Хорош! Разошлась невеста! Быстро – холодную маску… сейчас лёд принесу… Вон, уже народ повалил… Красься сейчас же! Я пошла гостей встречать.

      Я привела себя кое-как в порядок. Только глянула в последний раз в зеркало, снова как разревусь…

      Влетела Ирка. Увидела новые потёки свежей краски под глазами.

      – Тебя по щекам отхлестать? Чтоб в себя пришла?.. Ну, Симонушка, ну что с тобой?

      – Я влюбилась…

      – Боже мой! Когда ты успела?

      – Час назад.

      – Господи! В кого?!

      – Не знаю… – И я снова заревела.

      Ирка не стала церемониться, наклонила меня над раковиной и принялась смывать второй вариант боевой раскраски для особых жизненных ситуаций. Промокнула мне лицо ледяным полотенцем и вышла. Через секунду она принесла стопку коньяку и заставила выпить.

      Меня, естественно, посадили рядом с Ростиславом Евгеньевичем. Он, естественно, вёл себя как уже вошедший в права владения. Деликатно, конечно, но вполне конкретно.

      Иркина мама, Мирослава Евгеньевна, поглядывала на нас тоже совершенно конкретно – с тихой умильной радостью. Её младший братик – любимец и гордость их большой славной семьи. Славной во всех отношениях: славный некогда папа, Иркин дедушка, Евгений Ростиславович, учёный-филолог, славный дедушка-прадедушка, капитан парусного судна ещё при царе – плюс пятеро славных детей: Мирослава, Болеслав, Владислава, Ярослав и Ростислав – и ни одного слесаря! Или товароведа овощного магазина, на худой конец.

      Чем её радовала такая партия для братика, как я? Ума не приложу!

      Первые тосты отгремели залпами шампанского и отзвенели хрусталём. Массовики-затейники с нашей кафедры, руководящие юбилейным процессом, объявили перерыв.