Отщепенец. Генри Лайон Олди

взятого из музея. Здесь было просторнее, и стояли две свободные лавки.

      – Садись!

      Вопреки ожиданиям, М’беки сел без возражений.

      – Папа с тобой связывался? – спросил Тумидус.

      – Ну, связывался.

      – Приглашал?

      – Ну, приглашал.

      – Ты пойдешь?

      – Шутишь, бро? Как я не пойду, если Папа пригласил? Да ещё на такое дело… Что я, по-твоему, должен сделать?

      – Вызвать психушку, – честно объяснил Тумидус. – Помочь надеть на Папу смирительную рубашку.

      – На Папу? Смирительную рубашку?

      М’беки зашёлся хохотом. Из глаз его градом текли слезы. Похоже, идея смирительной рубашки, надетой на антиса, стала для М’беки шуткой года.

      – Ну вот, – отсмеявшись, выдохнул он. – А говорят, у вас нет чувства юмора.

      – У кого это – у вас?

      – У помпилианцев. У гематров, значит, нет, а у вас аж два раза нету. Ты обожди, я ещё налью…

      – Сиди! – Тумидус ухватил молодого антиса за рукав. – Давай с начала: Папа тебя приглашал?

      – Ага.

      – И ты пойдешь?

      – Ага.

      – А куда ты пойдешь? Куда тебя Папа приглашал?

      – На проводы.

      – На чьи проводы?

      – На свои. В смысле, на его, на Папины.

      – И куда мы, по твоему мнению, будем Папу провожать?

      – Туда, – М’беки неопределённо махнул рукой. – В мир иной.

      – Так он что, и вправду помирать собрался?!

      – Вправду, бро, – М’беки стал серьёзен. Сделал глоток, покатал вино во рту, проглотил. Дохнул перегаром: – В самую что ни на есть правду-матку. А ты что, думал, мы бессмертные? Мы, антисы?

      – Смертные…

      Военный трибун смутился. Он давно забыл, что значит смущение, и вспоминать об этом оказалось делом неприятным:

      – Я видел, как вы гибли.

      – Видел?

      – Ну, не видел – слышал. Ведь гибли же, да? Папа, например, чуть не погиб у меня на глазах…

      – В Астлантиде?

      …конь, не похожий на коня. Всадник, не похожий на человека, вросший в конский круп. Так под шелухой, в фантасмагории галлюцинаторного комплекса Вейса, виделась ракета с ядерной боеголовкой, выпущенная астланами по эскадрам вторжения. Истошный визг. Брызги песка из-под мосластых лап. Песок? Кровь с золотыми прожилками. Сгусток прожорливых фагоцитов, разогнанный до космических скоростей, за миг до столкновения с вирусом – вот чем была эта ракета, всадник на бледном коне.

      – В Астлантиде? – повторил М’беки.

      …клешни-хелицеры. Протоки ядовитых желез. Яд капает на песок, и тот взрывается струйками вонючего дыма. Восемь глянцево-чёрных глаз в три ряда. Под шелухой Папа Лусэро был страшен: когда ракета взорвалась, паук-гигант выпил из неё все соки. А люди, запертые в жестянках кораблей, видели только лучи и волны, силовые и магнитные поля, сцепившиеся в самых противоестественных комбинациях. Мы его вытащили, подумал Тумидус. Время платить долги, сказал я, и мой коллант выволок Папу из Крови – космического пространства вокруг Астлантиды,