Отщепенец. Генри Лайон Олди

уже прошли.»

Давид Мдичавури, «Дорога к звёздам»

      – Дрянь, – с чувством произнёс военный трибун Тумидус.

      Он принюхался к бокалу, из которого только что отхлебнул:

      – Редкая дрянь.

      – Редкая, – согласился Думиса М’беки. Второй антис Китты держал по бокалу в каждой руке и отпивал попеременно, щёлкая языком от восторга. – Делают из пальмиры, это пальма такая, листья веером. В день ведро сока качают, понял? Бросят кусочек коры с ближайшего дерева – ну, с нормального, не с пальмы! – оно и бродит. Часов пять, может, шесть. Клевое винишко, им ещё язвы лечат, трофические.

      – Внутренне?

      – Наружно, чудак! Ты пробуй, пробуй. Оно с первого раза никому не нравится. И со второго тоже. Зато с третьего – за уши не оттащишь!

      – Пива здесь не подают?

      – Какое пиво, бро?

      – Светлое. Любое светлое.

      – Ну ты даёшь! Ты ещё киселя спроси…

      Встречу М’беки назначил на фестивале пальмового вина. Мол, последний день радости, без вариантов. Понимая, что хочешь, не хочешь, а пить придётся, военный трибун оставил арендованный всестихийник на стоянке, взял аэротакси – и за двадцать минут до назначенного срока уже стоял на северной окраине Хунгакампы, за парком, любуясь угрюмой облупленной семиэтажкой, похожей на жертву войны. Организаторы фестиваля, те ещё креативщики, отвели под мероприятие аутентичную копию завода докосмической эры, остановленного за недостатком средств. Заброшенность, разруха, трещины бегут по стенам. Серый, весь в щербинах бетон. Из оконных рам торчат осколки стекла. Главный вход был наглухо заколочен, входить пришлось со двора, протиснувшись между высоченной кирпичной трубой и ограждением из железной, местами проржавевшей сетки. В здании гуляли сквозняки. На лестнице под потолком висел музейный экспонат – древний мотоцикл с одним колесом. Второе колесо валялось прямо на ступеньках. Чтобы пройти под мотоциклом, не расшибив лоб, Тумидусу пришлось согнуться в три погибели. Он поднялся на третий этаж – сюда вели указатели, тоже допотопные, в виде фанерных стрел – спотыкаясь, выбрел по тёмному коридору в следующий двор, уже внутренний, и оглушительно чихнул.

      Запах, а вернее сказать, штын здесь стоял одуряющий.

      – Будь здоров, бро!

      М’беки вывернул из-за голограммы, изображавшей кея Ростема IX в момент коронации. Что здесь, на Китте, делает царствующая особа Хордада, Тумидус не знал, но напротив кея приплясывал мелкий, чёрный как вакса живчик с пленочным фотоаппаратом – твою ж мать! настоящий раритет! – и снимал в обнимку с безропотным Ростемом любого желающего. Голограмма при ближайшем рассмотрении оказалась вовсе не голограммой, а пластиковым манекеном, наряженным сообразно моменту. К слову сказать, сам М’беки, обычно предпочитавший шорты и цветастые разлетайки, сегодня вырядился щёголем: костюм-тройка, галстук, подтяжки, шляпа-котелок, тёмные очки. Костюм, правда, был ярко-малинового цвета, галстук – сиреневым, оправа очков – желтой, а подтяжки киттянский антис нацепил поверх жилета,