Волки траву не едят. Константин Стогний

Так вот отчего ты такая покладистая… – подумал Виктор. – Хочешь меня на посмешище выставить. Дескать, неуклюжий гринго… Л-ладно, удивим Аргентину».

      – Так как насчет танго, мистер Лавров? – продолжала подначивать Анабель, с усмешкой поглядывая на качка-бармена и специально говоря громко, чтобы тот слышал.

      – Можно! – неожиданно ответил Виктор, заводясь в ответ, при этом Анабель посмотрела на него с недоверием.

      – Только не аргентинское, а финское, – добавил журналист. – Попросите оркестр исполнить финское танго, и я с удовольствием приглашу вас на танец!

      Дождавшись финальных аккордов звучавшей El Choclo, Анабель размашистым, почти спортивным шагом прошла через танцевальную площадку к оркестру. Многочисленные посетители почтительно уступали ей дорогу. Когда она вернулась, музыканты грянули вступление Suomalainen tango. Лучась коварной улыбкой сердцеедки, она протянула Лаврову правую руку в приглашающем жесте.

      Виктор левой рукой поднял правую руку Анабель, а правую ладонь положил на ее спину. Он держал свою партнершу крепко, но на некотором расстоянии, как будто они обнимали кого-то третьего, невидимого. Виктор держался прямо и властно смотрел в глаза Анабель. Несколько секунд они стояли, чуть покачиваясь в объятиях друг друга, и впитывали музыку. Потом началось действо.

      Аккордеон рыдал. Кто поверил бы, что в аргентинском ресторане есть место финскому танго? Но чудо свершилось: танцующие перенеслись в мир умопомрачительно роскошного танца, где властвуют любовь и страсть, где дыхания партнеров слились воедино, а их ноги скрещивались и переплетались. При этом им нельзя было обменяться ни словом. Только рука Виктора говорила Анабель, куда повернуться, только его нога подсказывала ее ноге, что делать дальше – вместе, бедро к бедру. Раз, два, три, четыре, пять – они свободно кружились по всей танцевальной площадке, двигаясь против часовой стрелки.

      Все посетители ресторана, уплетающие кто большие порции жареного мяса, а кто слоеные пирожные с карамельным кремом, вдруг замерли, словно завороженные, не в силах отвести взгляд от танцующих. Вот гринго подвел правое колено под бедро аргентинки, правой рукой слегка отклонил ее торс влево, вынуждая девушку сделать шаг назад и развернуться. Еще четыре шага – и она, снова развернувшись, пристально смотрит ему в лицо. Виктор незаметно служил для Анабели центром притяжения. Он еле заметно отталкивал ее, и она тут же поворачивалась вокруг своей оси: я здесь. Он отступал, она следовала за ним по пятам: не оставляй меня. Он наклонялся к ней, и она – стройная, с льющимися черными волосами – выгибалась назад, как ивовая ветка: я твоя.

      Танго закончилось. Три минуты танца они смотрели друг другу в глаза, как гипнотизеры. И казалось, этой сказке длиться и длиться без конца, но музыка закончилась, а одна из труб все продолжала тянуть последнюю ноту.

      – Это было самое необычное, но самое настоящее знакомство, – улыбнулась Анабель своему спутнику.

      – О да-а-а-а, – понижая тон, протянул Виктор. – Не то что в офисе, похожем на оружейный