Реальность чуда. Записки целителя. Борис Камов

Исаак Эпштейн, известный ленинградский хирург (ныне живущий в США), много раз приглашал меня посмотреть, как он оперирует. Я наотрез отказывался. Я знал: это зрелище не для меня.

      Вскоре после окончания пединститута им. А.И.Герцена в Ленинграде меня поглотила журналистская работа. Я мечтал о писательской карьере и уже начал первую книгу. Однако там, наверху, Где каждый из нас числится в Главной Книге Судеб, на мой счет, вероятно, имелись другие планы.

      Время от времени я читал работы по медицине. Чаще других открывал «Внутренние болезни» тогда еще здравствовавшего академика Евгения Михайловича Тареева. Учебник и сейчас стоит на моей книжной полке. Жена, работая в больницах и заведуя биохимической лабораторией, каждый день приносила новости. Я лишь позднее оценил, сколько уникальных практических сведений было мною получено из бесед с нею.

      А сына, Сережу, Элла Гдальевна обучила… биохимии. Она вообще учила его всему, что умела сама: рукоделию, кулинарии, стихам. Вероятно, Сережа мог бы попасть в Книгу рекордов Гиннесса: в 12–13 лет он свободно ориентировался в самых сложных биохимических проблемах. Будь у него медицинское образование, он мог бы стать большим специалистом в этой области.

      Готовился ли я, сам того не подозревая, к целительству (о фельдшерском или врачебном дипломе речи быть не могло) или к целительству меня готовили, сейчас не ответит никто.

      Аритмия

      Процесс превращения профессионального литератора в профессионального целителя произошел не сразу. Толчком послужил загадочный недуг. В 1958 или 1959 году я начал задыхаться в любом закрытом помещении. Пошел к врачу. Потом ко второму и третьему. Никто ничего не понимал. Нервная система, если и была не в лучшем виде, то не сильно отклонялась от нормы. Сердце, легкие, кровь, почки (как сказал один консультант) – «пусть Бог пошлет такое каждому».

      Единственной зримой аномалией была аритмия. Врачей она пугала всерьез. Мне каждый раз предлагали больницу, но я знал: там лечить аритмию тоже не умеют.

      Мое состояние рождало множество проблем. Главной была работоспособность. Она оставалась низкой. Я не мог долго сидеть в библиотеке. Не мог больше полутора-двух часов сидеть за машинкой. Писал мало и плохо. Успокоительные микстуры, которые мне прописывали, вгоняли меня в депрессию. Был день, когда я чуть не выпрыгнул из окна. По счастью, догадался: порыв к прыжку был связан с микстурой: она содержала бром. Я подошел к распахнутому окну, из которого еще недавно собирался прыгать, и выбросил бутылку с лекарством. Позднее прочел: шаманы так выбрасывают… болезнь.

      …Спасла меня подруга детства Лора Симакова, юрист по образованию. Она прислала мне из Ленинграда двенадцать страниц т. н. «синьки» (это был тогдашний ксерокс). Листки содержали упражнения по системе йогов.

      Сегодняшнему читателю, который может пойти в книжный магазин и приобрести пособия по хатха-, раджа- или мантра-йоге, трудно представить, что еще недавно эта литература была под запретом. Книги с фотографиями худых бородатых индусов, которые стояли на