Тайна соснового бора. Уральский криминальный роман. Геннадий Мурзин

в век цифровых технологий.

      Фомин возразил:

      – Все по-разному: молодежь – да, а вот ваш покорный слуга – дремуч до невозможности.

      Ромашин рассмеялся.

      – Сурово… – заметил он и добавил. – Наверное, лишь обладающий мужеством способен вот так критиковать самого себя.

      – Хм… Никто не знает… Можно еще высказать одну просьбу?

      – Для вас, Александр Сергеевич, – хоть десять.

      – Хотел бы, если есть возможность, остановить видеозапись.

      – Зачем?

      – Посмотреть на начало…

      Ромашин, не понимая, чего хочет Фомин, переспросил:

      – Зачем?

      – Чтобы лишний раз убедиться… Все может быть…

      – Какой вы недоверчивый!

      Фомин вздохнул.

      – Таким, наверное, родился. Признаюсь: я и себе-то верю лишь до обеда.

      Ромашин весело поинтересовался:

      – Почему лишь до обеда?

      – Элементарно: мозги, или, как любит называть господин Пуаро, серые клеточки, быстро устают и я начинаю нести всякую чушь.

      – Верится с трудом, но пусть будет так… Что касается записи… Ее можно приостановить. Но… Для просмотра результатов придется сохранить этот кусочек в самостоятельном видеофайле. Запись впоследствии будет продолжена, но сохранится в другом файле. если понадобится, файлы можно будет объединить.

      – Каким образом?

      – Путем монтажа в видеоредакторе.

      Фомин категорически возразил:

      – Нет-нет!

      – А именно?

      – Никакого монтажа! Он мне категорически не нужен. Пусть записи остаются такими, какими они есть на настоящий момент.

      – Хорошо. – Несколько прикосновений пальца и на дисплее появилось изображение, а потом и звук.

      – Все понятно… Остановите воспроизведение.

      – Начать новую видеозапись? – Спросил Ромашин, выжидательно глядя в лицо Фомину.

      А оно, то есть лицо частного детектива, в эту минуту ничего не выражало. И даже глаза, направленные в одну точку, казалось, замерли.

      В салоне повисла тишина. Ромашин почему-то решил, что его вопрос услышан, но на него по какой-то причине, ведомой лишь Фомину, не хотят отвечать.

      И это была правда. Фомин смотрел не на Ромашина, а чуть вправо, где сквозь лобовое стекло видел, что там поднялся низовой ветер, и причудливыми стремительными змейками закудрявилась позёмка.

      Фомин сосредоточенно думал. О чем? Ему в голову вдруг занозой засел один вопрос: «Почему его клиент так весел? С чего улыбчив в то время, когда постигло несчастье и когда приличнее лишь горевать? Что вызывает в нем радость, если нет повода? Или повод есть, но только он ему, Фомину, непонятен? Странно… Нет, не странно, а подозрительно… Спросить прямо сейчас или воздержаться до поры?»

      Тряхнув головой, будто сбрасывая с себя минутное оцепенение, Фомин наконец ответил:

      – Да-да, запускайте вашу чудо-технику… По крайней мере, для такого чайника, как я… Продолжим.

      Ромашин коснулся пальцем