Призраки Петрограда 1922—1923 гг. Криминальная драма. Детектив. Аnn fon Luger

Посредине его Сергей замер в легком оцепенении. Завет густо зарычал на кого-то невидимого. Они будто бы стояли на изломе времен. Сыщик и собака. Призраки прошлого всплывали отовсюду, из темных дворов, тянулись к ним, умоляя о помощи. Мечущиеся тени «Кровавого города». Свидетельницей им была лишь луна. Сейчас она косилась на всех проклятых своим одноглазым оком. Ее суровое пламя обжигало их души.

      Кондратьев чувствовал их боль на себе, в сердце его неистово заколотилось. Он поймал себя на мысли, что ему невыносим этот мир полный бед и страдания. Он должен остановить бандитский произвол. Навести прядок.

      Звезды уже сияли на чистом небосводе, умиротворились.

      «Настанет время – и в обществе не будет места преступнику, а для преступления повода! – думал Сергей. – Какой ценой?» – пронеслось у него в голове. Будто кто спросил грустным басом.

      – Ценой жизни! Свою не пожалею! – сказал он вслух.

      «Ценой многих… жизней», – стал ответ.

      Сергей Иванович еще постоял немного, погладил Завета. Они пошли домой.

      Черный силуэт выплыл из ниоткуда, и сиплый голос спросил:

      – Дашь закурить?

      Ленька вздрогнул, то был Белов.

      – Что, совесть заела?

      – Фу ты, Белка, испужал!

      – Че мутишь?

      – На звезды любуюсь…

      – Ну-ну, смотри шею не сломай, на звезды пялимшись… я в твои годы тоже пустяковиной маялся.

      – Для меня это не пустяк, – огрызнулся Ленька, наблюдая за витиеватым танцем дыма папирос. – Хочу завязать, может, не мое это…

      – А, вот оно что? А чем заняться удумал?! Какой пригодностью наделен? – не дожидаясь ответа Белый закашлялся.

      – Не знаю, выходит, с «поезда» и не сойти мне… – растерянно ответил Ленька.

      – А ты как думал?

      – Нечестным путем к нам деньги эти приходят… и уходят так же… глупо все.

      – Как, Леня?

      – Никакими высокими целями мы наш разбой не оправдываем… Вся наша добыча то и дело уходит на продажных женщин, пьянство или марафет.

      – Это всегда так, Леня. Волк не может есть траву. Если ты живешь в «этом», знать, «это» в самом тебе.

      Белка замолчал. Видимо, обдумывал дальше речь наперед.

      – А тебе известен кураж маза? Когда до последнего вздоха готов убивать, крошить, душить, дабы завладеть и отнять «награбленное»? Думаешь, я с тобой церемонюсь из-за того, что скрад делим? – Маз рассмеялся. – Не могу я спокойно смотреть на жизненную несправедливость! Ну тошно мне от одной мысли, что у них все, а у меня шиш! Мы с тобой справедливости ради тот мир меняем, Ленька… А что нам силу дает, знаешь?

      Пантелеев долго молчал.

      – Прав-да! Правда нам силу дает! На нашей она стороне!

      Они постояли еще немного на улице.

      – Пойдем, что обскажу, есть маза…

      Зашли в злачную парадную близ Сенного рынка, на Таировом дом 3. Там собиралась шумная компания, праздновали успешно сбагренный слям у меховика.

      И на блатной