Русское (сборник). Елена Долгопят

и смотрели.

      Ожившая, готовая раскрыться почка.

      Глазастый малыш в коляске.

      Скачущий по просохшему асфальту воробей.

      На площади возле темной ели толпились люди.

      – Смотри! – воскликнула Клава.

      В белом платье до колен стояла высокая блондинка под руку с майором. Возвышалась над ним.

      – Это свадьба.

      – Ну да, – тут же понял Юра. – Конечно.

      Майор был в парадной форме с орденской планкой. Багровый, гладко выбритый. Потный. У молодой жены лицо спокойное. Взгляд поверхностный, скользящий. Они фотографировались. Вдвоем. Толпа гостей стояла поодаль, за фотографом.

      – Внимание, – сказал фотограф.

      И толпа за ним примолкла. Но майор вдруг привстал на цыпочки, замахал свободной рукой и закричал:

      – Эй, Гагарин! Я женился! Приходи в столовку! Давай! Гуляем!!!

      И все-все люди на площади обернулись и посмотрели на Юрия. Клава дернула Юру за руку, жена майора не шелохнулась.

      – Спасибо! – крикнул в ответ Юрий. И тоже зачем-то привстал на цыпочки и махнул рукой.

      – Внимание! – попросил фотограф утомленно.

      Майор поправил фуражку, прижался к жене.

      – Улыбочку!

      Майор улыбнулся. Лицо жены осталось неподвижным.

      – Снимаю!

      В тишине они услышали щелчок затвора.

      – А как же птичка? – прошептала Клава.

      – Вылетела, – прошептал Юра. – Без предупреждения.

      Толпа между тем зашумела, повалила к новобрачным – фотографироваться вместе. Темная, еще не очнувшаяся от зимы, ель стояла за ними мрачным фоном.

      Клава повела Юру от площади. Молчала, пока совершенно уже не перестали слышаться с площади голоса и смех. Пока не послышался с плаца топот и хор голосов:…не плачь, девчо-о-онка…

      – Бесстыдник, – сказала Клава. И Юра понял, что речь о майоре.

      – Почему?

      – Почему?

      – Я не понял.

      – Ну ты даешь.

      – Правда.

      – Дурачок у меня муж.

      – Нет, правда.

      – Тебя позвал, а меня не нужно? Тебя это не удивило? Не задело?

      Клава шла молча, поджав губы. Поскользнулась на ледяной, невидимой в полумраке глухой улицы дорожке, и Юра схватил ее под руку. Но Клава руку выдернула.

      – Домой пойду, – сказала Клава. – А ты не ходи за мной. Оставь.

      Это была их первая и единственная размолвка за всю жизнь.

      Клава ушла, Юра стоял на тротуаре. Сгущались апрельские сумерки. Холодало. Юра спросил сигарету у прохожего. Закурил. «Ничего, – подумал, – это я так, для отвлечения». Неуютно ему было от того, как они с Клавой расстались. Нескладно. Юра докурил и побрел узким тротуаром. Ледок крошился под ногами, хрустел, как вафля.

      Вышел к кинотеатру и увидел афишу:

      ОБЛАКО-РАЙ

      Темно-серые, каменные буквы ступенями вели к белому облаку на синем клочке неба. На облаке сидел небольшой человечек. Первая буква, О, первая ступень, вросла в узкую полоску земли с пятиэтажными домами (белье на балконах, старухи на лавках у подъездов), вросла, потрескалась.

      Юра подумал, что лучше бы посмотрел