Спартак. Том 2. Рафаэлло Джованьоли

Валерия, подняв испуганные глаза на Спартака.

      – Может быть, разузнали, что я здесь, – ответил фракиец, стараясь освободиться из объятий Валерии, которая при первой же угрозе еще теснее прижалась к Спартаку.

      – Не выходи… не двигайся… умоляю… Спартак… умоляю!.. – взволнованно шептала несчастная женщина, и на мертвенно-бледном лице ее отражались мучительный страх и тревога.

      – Значит, ты хочешь, чтобы я отдался живым в руки врагов?.. – произнес тихим, но гневным голосом вождь гладиаторов. – Ты хочешь видеть меня распятым на кресте?..

      – О нет, нет!.. Клянусь всеми богами ада!.. – в ужасе вскрикнула Валерия и, выпустив из объятий возлюбленного, отступила от него в смятении.

      Решительным движением она выхватила из ножен тяжелый испанский меч, висевший у Спартака на поясе, и, с трудом подняв его двумя руками, подала гладиатору, сказав чуть слышно и стараясь придать своему голосу твердость:

      – Спасайся, если это возможно… а если суждено тебе умереть – умри с мечом в руке!

      – Благодарю тебя!.. Благодарю, моя Валерия! – сказал Спартак, приняв от нее меч; глаза его сверкали, он шагнул к дверям.

      – Прощай, Спартак! – произнесла дрожащим голосом бедная женщина, обняв гладиатора.

      – Прощай! – ответил он, сжав ее в объятиях.

      Но губы Валерии вдруг побелели, и рудиарий почувствовал, что ее тело как мертвое повисло у него на руках, а голова бессильно упала на его плечо.

      – Валерия!.. Валерия!.. Дорогая Валерия!.. – восклицал фракиец прерывающимся голосом и с невыразимой тревогой всматривался в любимую женщину. Лицо его, еще недавно пылавшее гневом, теперь покрылось восковой бледностью. – Что с тобой?.. Да поможет нам Юнона!.. Валерия… Красавица моя, что с тобой? Мужайся? Умоляю тебя!

      Бросив на пол меч, он поднял любимую, осторожно отнес на ложе и, став перед ней на колени, ласкал, ободрял, согревал ее своим дыханием и поцелуями.

      Валерия лежала неподвижная, бесчувственная ко всем его словам, как будто не обморок, а смерть поразила ее. Страшная мысль пронизала мозг Спартака. Быстро вскочив, он всматривался в лицо любимой расширившимися от страха глазами. Бледная, недвижимая, она была еще прекраснее; дрожа всем телом, он глядел на ее бледные уста, стараясь уловить признаки дыхания; приложив руку к ее груди, он почувствовал, что сердце медленно и слабо бьется. Вздохнув с облегчением, Спартак бросился к маленькой двери, которая вела в другие покои Валерии, и, подняв занавес, крикнул несколько раз:

      – Софрония!.. Софрония!.. Скорее сюда!.. Софрония!

      В эту минуту послышался осторожный стук в дверь, в которую он собирался выйти. Спартак прислушался: сильный шум и крики, долетавшие снаружи, прекратились, но тотчас же снова раздался стук и мужской голос произнес:

      – Великодушная Валерия!.. Госпожа моя!

      В мгновение ока Спартак поднял меч и, слегка приоткрыв дверь, спросил:

      – Что тебе нужно?

      – Пятьдесят всадников… сюда… прискакали… – ответил, дрожа и заикаясь, старик домоправитель; глаза у него, казалось, готовы были выскочить