Дайте мне обезьяну. Сергей Носов

мигом. Брат Лялькин, или Максим, прибежал в уборную, тряс его за плечо, дергал зачем-то за волосы и говорил не переставая – не то «Вить! Вить!», не то «Видь! Видь!», сейчас уже никто не разберется; в любом случае Виктор Тетюрин увидел сначала металлическую трубочку на кончике шнурка, а потом выщербинку в полу, а потом уже все остальное… А потом им объяснили, что в этих краях по ту пору пиво разбавляли водой, а для пенности добавляли немного шампуня, а для крепости – два пшика карбофоса на кружку.

      Ну еще три-четыре истории – вот вам и ряд.

      Тетюрин себя не считал алкоголиком, да и действительно не был таковым. Только особо продвинутые теоретики вопроса отнесли бы его к роду каких-нибудь алкоголиков – социальных там или ситуационных, а многие знакомые вообще находили непьющим.

      Пил когда пил – иногда круто, но всегда редко. То есть чаще не пил.

      Что было оригинального в его возвращениях к жизни – всегдашнее изумление, а то и недоумение даже – простодушная мысль вроде: «Неужели нажрался?»

      Потом он обычно вспоминал – чем.

      Далее – с кем, где и так далее.

      Последний раз в этот раз – по-видимому, текилой. Пустая бутылка, вопреки обычаю, стоит на столе. А сам Тетюрин – в одежде, в ботинках – лежит на диване, явно казенном, и максимум что умеет сейчас – приподняться на локте…

      Натюрморт с рассыпанной солью и красными то там, то сям по столу размазанными вдобавок ко всему икринками… – к горлу тошнота подступила. Он повел головой страдальчески. – Он – в гостинице. – В номере. – Несомненно.

      Уронил голову на диван, благодатная легкость волной пробежала по телу.

      Горит лампочка в люстре. Солнцу не конкурент. Если долго смотреть, люстра как будто растет снизу, из пола, а ты – к потолку прилип.

      И в баре ведь тоже пили текилу. Был бар.

      А в самолете полировал пивом прежде выпитую водку… Был самолет!..

      Внезапно прекратилось то, что до этого момента Тетюрин принимал за шум в ушах: это в ванной выключили душ. Тут кто-то есть.

      Тетюрин напрягся.

      (А вот еще традиция: просыпаться не в своей постели… Пусть он и лежал сейчас на диване, но постель была рядом – тревожно чужая, неубранная…)

      Тетюрин ждал, кто выйдет из ванной.

      Вышел мужик в желтых трусах. В мужике Тетюрин узнал Филимонова. Нахлынули воспоминания.

      – Ну, – сказал Филимонов, – живой?

      Тетюрин ответил выразительным взглядом.

      – Мы вчера с тобой не буянили, нет? – спросил Филимонов. – Не помнишь? Кажется, мирно все обошлось?

      Тетюрину ничего не казалось.

      – Понятно, – сказал Филимонов и открыл дверцу мини-бара.

      С минуту он стоял неподвижно и глядел в мини-бар задумчиво. Наконец произнес не без пафоса:

      – To take a hair… of the dog… that bit you, – счастливый, что вспомнил, Филимонов хихикнул. – Или, в переводе на наш: опохмелиться! Чего изволите? «Реми Мартин», «Кампари», джин?

      – Рома, я пас, – промолвил