Сквозь Инферно. За инфинумом забвения. Степан Витальевич Кирнос

посмотрел на старый раритетный клинок юноши, который был слегка испачкан в свежей крови. Вспомнив, как всегда трудно даётся первый бой, он решил смягчить свой тон и как-то поддержать юношу:

      – Я тебя понимаю парень. – Несколько по-отечески вымолвил рыцарь, пытаясь в голосе имитировать сожаление, при этом похлопав юношу по плечу своей рукой, закованной в латную перчатку, отчего Азариэль немного поморщился от тяжести металла.

      – Ладно. – Развеяв всё недавнее сожаление, вымолвил Ремиил, но так же неожиданно мягко и заботливо продолжил. – Пошли теперь цитадель, тебя там, наверное, твои знакомые заждались, ведь они сюда прибыли несколько часов назад.

      Рыцарь всё ещё видел в глазах парня печаль и растерянность от произошедшего. Ремиил не хотел смотреть на то, как юношу с аппетитом поедает апатия этого вечера, постепенно растворяя его душу в яде уныния и слабости. Рыцарь хотел видеть перед собой юношу переполненного светом и гордостью за собственное будущее. И старый воин Ордена решил поступить так, как ему подсказывал опыт, наработанный с десятках словесных дуэлей и битв:

      – Да, кстати. – Исказив тонкие суровые губы в подобии улыбки начал Ремиил. – Я встретил и проводил твою знакомую через лес как ты и просил, можешь, не беспокоится. С ней всё в порядке.

      И приём однозначно сработал, как заметил бывалый воин. На лице Азариэля проскочила легчайшая улыбка, а глазах промелькнул тёплый свет.

      – Спасибо вам, я этого не забуду. – С некоторой толикой покорности и благоговейности вымолвил юноша.

      После этих слов, понимая, что больше медлить нельзя, они оба пошли по ничем не умащённой дороге, ведущей к воротам Цитадели.

      Путь до ворот был прекрасен. Мягкий и непринуждённый шелест зелённых приятно гармонировал, смешиваясь с прекрасными и неповторимыми трелями лесных беззаботных птиц, что распевали свои песни дни напролёт. Этот замечательный оркестр наполнял ухо, заставляя забыть обо всех тягостях бренного мира, унося своей гармонией звуков в далёкий мир мечтаний, который в это время разгорался в душе любого, кто ступит на эту землю.

      Но Азариэлю некогда было слушать распевы лесных птиц и шелест живой листвы, ибо его впереди ждали друзья и новая жизнь.

      Лес вокруг цитадели был приятен и прекрасен, наполняя глаз десятками наполненных колоритом и насыщенностью оттенков деревьев, кустов, листьев и множества трав. Этот лес стал бы настоящим прибежищем для людей искусства, что непременно хотели бы отразить это природное великолепие на своих холстах и повесить эти произведения искусства в имперских галереях, дабы они радовали глаза граждан империи. А музыканты с жалким подобием пытались бы повторить те звуки и природную песнь, что неповторимым концертом каждый день пленила бы сотни имперских граждан, так пристрастных к искусству.

      Но по пути Ремиил пояснил юноше, который начал восторгаться всем этим великолепием, что эта фантасмагория красоты была создана искуснейшими профессорами, что создали специальные мощнейшие зелья, удобрявшие землю и магами,