Тайный шифр художника. Олег Рой

доставалось на орехи. Каждый вечер папа, кипя от возмущения, пересказывал мне услышанные за день новости и никак не мог успокоиться.

      – В стране черт знает что творится! – бушевал он. – В Перми какого-то прокурорского генерала средь бела дня застрелили в туалете ресторана. Причем киллер настолько ничего не боялся, что еще и прикурил у его охраны. А те даже не помнят, как он выглядел. Очень характерно. Куда страна катится?! А у нас в Москве помощника депутата Шевченко на заводе стройматериалов спустили в камнедробилку. Следователи говорят, хорошо, голову сразу оторвало, хоть опознать смогли. «Хорошо», ты понимаешь?! Перемололи человека в кашу, а они говорят – хорошо!

      Обычно я пропускал отцовские монологи мимо сознания, но тут сразу навострил уши:

      – Как, ты говоришь, фамилия помощника депутата? – На память отца я полагался, как на свою. Даже перенесенный инсульт ее не повредил. Похоже, способность запоминать всякую всячину у меня заложена на уровне генетики, мама на память тоже никогда не жаловалась и каталогом в своей библиотеке почти не пользовалась.

      – Как у украинского поэта, Шевченко. – Отец нахмурился, как будто насторожился, – Павел Владимирович вроде…

      – Вадимович, – машинально поправил я, тут же припомнив даже кличку бывшего сокамерника Угрюмого – Меньшой.

      – Ты его знаешь, что ли? – В голосе отца послышались нотки уже явного подозрения. Вот я дурачина, кто меня за язык тянул?

      – Слыхал где-то, – соврал я. – Или читал, что ли. Кажись, в какой-то газете писали, что помощников депутатам надо бы тщательнее отбирать, у него вроде две судимости было.

      – Одна, – поправил отец. – По молодости. Но снятая давно, он сидел еще в шестидесятых… – Папа покачал головой. – Темнишь ты что-то, Фаня…

      Вот терпеть не могу, когда он так меня называет. Да и вообще – наградили имечком! Какой из меня Феофан Грек! Я не то что икону, я кошку-то толком не нарисую. А если попробую, несчастная животина будет похожа на кого угодно, от бегемота до крокодила, но только не на кошку…

      В записи свои я все-таки заглянул. Как и в газету с криминальной хроникой за неделю. И окончательно убедился, что погибший помощник депутата Павел Вадимович Шевченко и сидевший в мордовской колонии зэк по прозвищу Меньшой, самый юный из той веселой компании, моложе даже Апостола – на момент ареста Меньшому было всего девятнадцать, – одно и то же лицо.

      Еще один человек из списка Угрюмого мертв.

      Не просто мертв – изувечен. Но, что странно, не до неузнаваемости. Как будто убийца специально заботился о том, чтобы жертву опознали. И с телом Мамазяна обошлись так же. Хотя там, конечно, вопрос опознания не стоял. Но если не для затруднения опознания, зачем уродовать тела? И кому это вообще могло понадобиться? Первой, конечно же, приходила в голову мысль об Угрюмом, который разыскал с моей помощью своих сокамерников и теперь расправляется с ними, возможно, за что-то мстит… Да, Угрюмый действительно