Танки. Дмитрий Щербанов

и… подготовили отрицательное заключение. Причём задолго до окончания испытаний.

      Главным «козырем» обвинителей были фрикционы.

      – Летят главные фрикционы, товарищ главный конструктор? – ехидно спрашивал Кулик.

      – Летели, товарищ заместитель наркома обороны. От трения коробились диски. Но мы уже нашли способ уменьшить пробуксовку.

      – А разрывы вентиляторов?

      Складывалось впечатление, что кто-то из заводских подробно информировал председателя обо всех неувязках в гусеничном танке. Что это было? Чувство зависти? Безответственность? Предательство?..

      Кошкин терпеливо объяснял, что эти проблемы вскрыты, и что многое уже исправлено. Но глава комиссии, досадливо морщась, каждый раз находил, к чему ещё придраться. И стало совершенно ясно, что Кулик настроен провалить гусеничный А-32, а А-20 объявить победителем. Наверное, этим бы всё и завершилось, не будь в комиссии начальника Автобронетанкового управления и члена Главного военного совета РККА Дмитрия Григорьевича Павлова.

      Он настаивал на том, что надо провести огневые испытания, обстрел обеих машин, но в равных условиях – из одинаковых пушек и с одинаковых дистанций. Кулик сослался на срочные дела в Москве и наскоро попрощался, но всё же вынужден был посчитаться с мнением Павлова.

      В результате, выводы комиссии по сравнительным испытаниям всё равно получились какими-то неопределёнными. Так и не было сделано чёткое заключение, какой танк рекомендовать для серийного производства. Однако было записано, что обе машины по своей надёжности и прочности выше всех опытных образцов, ранее выпущенных. И это на тот момент устроило всех.

      Кошкин, уже морально готовый к полной катастрофе, несколько приободрился: всё-таки с танком А-32 не было окончательно покончено. И всё же обида не утихала. Почему? За что такая необъективность?

      На заводе ни для кого не было секретом: продолжение работ над экспериментальным образцом гусеничного танка санкционировал сам товарищ Сталин. Его слова на Главном военном совете, что сравнительные испытания покажут, какой танк лучше, были восприняты как неукоснительное указание – лучший пойдёт в серийное производство. Испытания выявили очевидное превосходство А-32 почти по всем показателям, но… в серийное производство его не пустили.

      Почему комиссия так поступила? Как у председателя комиссии Кулика хватило смелости против указания «вождя народов»?

      Несправедливость и малопонятная неизвестность лихорадили конструкторское бюро и весь завод. Для какой машины отрабатывать технологию? Какую броню заказывать заводам-смежникам? Какие приборы? Какое вооружение? Всё это изматывало людей, подрывало моральный дух и веру в собственные силы.

* * *

      Между тем, 1 сентября 1939 года началась Вторая мировая война, и тянуть дальше с началом серийного выпуска нового основного среднего танка было нельзя. В конце сентября Климент Ефремович Ворошилов назначил проведение показательных испытаний на полигоне