Паиньки тоже бунтуют. Татьяна Тронина

дыма, рядом со мной.

      – Привет! – стараясь, чтобы мой голос звучал максимально дружелюбно, произнесла я.

      Не знаю, ответил мне Лешик или нет… Во всяком случае, ответа я не услышала.

      Он довольно долго стоял посреди комнаты, чуть наклонив голову и засунув руки в карманы короткой «автомобильной» куртки из темного вельвета со стоячим воротничком. Черная водолазка, черные узкие джинсы, какие-то немыслимые ковбойские ботинки… Пижон.

      Волосы – темные, густые, мягкие и довольно длинные – были пострижены странно, словно клочками: обгрызенная челка, вихры на висках и сбоку, у шеи… И сквозь эти вихры проглядывали торчащие в стороны, словно у гоблина или еще у какого-то сказочного существа, уши.

      Длинный, с горбинкой, довольно кривой нос, мешки под глазами, складки на отекшем лице… Стильный и чудовищно некрасивый, он был моим ровесником и выглядел каким-то потасканным. Вполне вероятно, что Натальин суженый накануне выпил, что время от времени случалось. Только сильно пьющие люди на следующий день после возлияний выглядят такими отекшими, пожеванными и несчастными…

      Но не надо жалости! Лешик, хоть и выглядел на первый взгляд несчастным, отличался злым и язвительным нравом – палец в рот не клади. Задира, хам. Это я уже давно поняла и перестала лезть к этому типу с сочувственными расспросами. Если уж находишься рядом с ним, то лучше молчать – нервы целее будут.

      Лешик еще некоторое время стоял, покачиваясь с мыска на пятку, засунув руки в карманы, словно напряженно размышлял, затем, не спрашивая разрешения, плюхнулся в кресло напротив кровати, откинул голову назад и закрыл глаза. Будто меня не существовало! Из-за стены по-прежнему доносились голоса Натальи и Алевтины.

      – Достало. Достало, все достало! – пробормотал Лешик. Вернее, я почти угадала эти слова по движению его губ.

      «Лекарство! – спохватилась я. – Его же надо после еды принять!»

      Я, стараясь не шуметь, осторожно поднялась, приблизилась к столу, на котором лежала упаковка, выковырнула из шуршащего блистера капсулу. Положила в рот и запила водой, косясь при этом на незваного гостя.

      – Чего пьем? – вдруг спросил Лешик, не открывая глаз.

      – Антибиотик, – вежливо ответила я. – У меня уши после простуды словно заложены, плохо слышу. Отит.

      – Какая-то ты чахлая, Лида Савельева…

      Фраза, безусловно, провокационная. Но я сдержалась, лишь вежливо улыбнувшись. И произнесла с подчеркнутым смирением:

      – Извини, что раздражаю тебя.

      Пауза. Лешик открыл глаза и с нескрываемой ненавистью посмотрел на меня.

      – Наташ! – вдруг заорал он хриплым, низким голосом. – Ну скоро там?!

      – Иду! – закричала в ответ Наталья. – Не пугай Лидочку, ирод… Она хорошая девочка. Уже иду.

      Она заглянула ко мне в комнату, послала мне воздушный поцелуй и, схватив Лешика за рукав, потащила жениха прочь, за собой.

      Оставшись одна, я выдохнула с облегчением.

      «Что за мерзкий тип, как Наташа его терпит? – с отчаянием