Паиньки тоже бунтуют. Татьяна Тронина

Львович, пока никак. У меня отит, выписали антибиотики. Я половину слов не слышу. Говорят, все пройдет, но нужно время.

      – Ох ты, детка… Все понял, ладно-ладно, не переживай, лечись сколько надо, я тебя дергать не буду.

      Начальник что-то буркнул.

      – Что? Не слышу!

      – Я говорю, ты ж моя хорошая девочка… до свидания, Лидхен, выздоравливай!

      – Спасибо, Борис Львович! До свидания!

      Я отложила телефон и наконец легла на кровать, не раздеваясь, свернулась в клубок.

      Вдруг открылась дверь. В проеме появилась Тугина.

      – Я тут стучу, стучу… Я тебе главное не сказала, Лида.

      – Что такое? – повернувшись, пробормотала я.

      – Говорят, наш дом собираются расселять. По программе.

      – По какой программе?

      – По такой. Ну ты что, новости не слушаешь?

      – А… Но так это здорово! – оживилась я.

      – Не будь наивной, Лид. Это ужасно. Выселят нас в какое-нибудь Коровино-Фуниково, и будешь знать. Я ведь не только новости читаю, я еще и интернетом умею пользоваться, – мрачно произнесла Тугина. – Я теперь в курсе всех новостей, от народа правды не скроешь…

      – Но нам, вероятно, дадут отдельные квартиры. Сейчас же, я слышала, коммуналки расселяют…

      – Лид! Ну ты прям как ребенок, всякому обещанию веришь. Да даже если и расселят, ты представляешь, как на окраине жить? Сейчас мы с тобой, считай, практически в центре; ну ладно, не в центре, но до него за двадцать минут доберемся. Все рядом: и магазины, и поликлиника – в одной остановке от дома, сама знаешь. А будем жить потом где-нибудь в чистом поле.

      – Вот именно, зато воздух там чистый, наверное… – умиротворенно улыбнулась я.

      – Лида! Какой воздух?! Я про чистоту – так, метафорически выразилась. Там же, на окраинах – самые заводы и расположились, а еще поля аэрации, факел Капотни… Надышишься еще сероводородом!

      Тугина, конечно, любила сгустить краски, но мне вдруг отчего-то расхотелось улыбаться. Кто сказал, что будущее непременно должно быть лучше настоящего?

      – И потом, Лид, народ еще вот о чем на форумах пишет… – понизила голос Алевтина.

      – Что? Не слышу.

      – Я говорю, народ-то о чем еще беспокоится! О том, что нас всех переселят в огромные дома-муравейники. А это гетто. Представь себе – окраина, нет ничего, голое поле, никаких развлечений, и люди друг у друга на головах. Скученность, нервы, криминальная обстановка. Молодежь в банды сбивается. Погулять негде – все пустыри алкашней и наркоманами заняты. А почему? А потому, что в одном месте кучкуются сплошь бедные люди, без образования… Приличных людей, с образованием и деньгами, в эти гетто не заманишь!

      Мне стало совсем не по себе.

      – Да, тут у нас, в пятиэтажке нашей, мы друг у друга на головах, стены картонные, лифта нет… – продолжила Тугина мрачно. – Но плюсов все равно больше, чем минусов. Я, может, и не самая лучшая соседка, и в коммуналке мы с тобой теснимся, Лид, но представь, кто рядом с тобой будет жить на одной лестничной площадке в новом доме.