Вещий Олег. Борис Васильев

прекрасно понимал, как он сейчас рискует. Внезапная вспышка ярости, выкрик Рюрика – и сюда ворвутся отборные дружинники, против которых ему не устоять. Но он ехал не в гости, он ехал на поединок, а на поединки ездят побеждать. Сегодня или никогда.

      – Ты мне угрожаешь?

      – Кто же осмелится угрожать великому Рюрику? Это отец угрожает будущему своего единственного сына, а не я – тебе.

      В самом начале их боя Рюрик получил три добрых удара, от которых не знал, как оправиться. Поэтому Олег спокойно уселся в кресло, достал черный флакон и сделал из него глубокий глоток. А когда опустил голову, увидел два бесцветных от ярости глаза. Он выдержал взгляд, который так пугал его в детстве, и тихо сказал:

      – Твой сын Игорь будет княжить в Киеве, князь Рюрик, и Киев для него возьму я, клянусь памятью отца моего и твоего побратима Ольбарда Синеуса. Но чтобы исполнить эту клятву, мне нужна добрая дружина, лодьи, гребцы, лошади для береговой охраны и товары для Смоленска. А Новгород золота не даст. Может быть, нам лучше поговорить об этом?

      Олег замолчал, ожидая, когда Рюрик справится с приступом гнева. Молчание затягивалось, князь судорожно пытался проглотить застрявший в горле ком: острый кадык бессильно дергался на высохшей шее.

      – Твои годы ушли, князь Рюрик. На сухом дубе остался последний росток, и я дам ему жизнь. Киев принесет роту Игорю и его потомкам, а ты снарядишь поход. Мера за меру, хитрость здесь не поможет.

      – Ты захватишь Киев для себя! – глухо выкрикнул Рюрик.

      – Я поклялся памятью своего отца. Большой клятвы не требуй: я – не Сигурд, я – конунг, князь Рюрик. Тебе придется оплатить своим золотом княжение своего сына.

      И снова наступило молчание. Князь считал пропущенные удары, кадык по-прежнему бессильно дергался на тощей шее.

      – Обломок ржавого меча! – вдруг хрипло засмеялся князь. – Это ведь я – обломок ржавого меча. Ты увел моих берсерков?

      – Они перешли Ловать и тем нарушили границы земли русов.

      – Вот к чему мне были посланы вещие сны. Это меня распяли на канатах в пыточной клети, конунг.

      – Кстати, о пытках, князь Рюрик. Прежде чем мы поднимем кубки согласия, я хочу услышать вопли твоего ката. Пусть его медленно забьют под этим окном. Потом я выйду посмотреть, что от него осталось.

      – Старость – время платы, – задумчиво сказал Рюрик. – Я принимаю твою клятву, конунг, и выполню твои условия.

      – Игорь будет княжить в Киеве. – Олег выделил каждое слово.

      – Эй, кто там! – помолчав, вдруг громко выкрикнул Рюрик.

      Вошел боярин, прикрыв за собою дверь.

      – Там, в сенях, Клест, – тихо промолвил князь. – Схватить тотчас и забить до смерти под этим окном.

      Сухой старческий перст уперся в низкое оконце.

      Глава четвертая

      1

      За все свои пятнадцать лет Неждане ни разу не приходилось столько размышлять, сколько в последние дни. Родившись в осиротевшей семье вдали от родного города, она не испытывала никаких неудобств, став воспитанницей самого конунга русов.