Прах Анджелы. Фрэнк Маккорт

я, – отвечает та. – Это мать должна сделать.

      Их слышит дядя Пэт.

      – Я положу ребенка в гробик, – говорит он.

      Потом ковыляет к кровати, обнимает маму за плечи. Та поднимает мокрое от слез лицо.

      – Я положу ребенка в гробик, Анджела, – повторяет дядя Пэт.

      – Пэт, – охает она. – Ох, Пэт.

      – Я смогу, – говорит он. – Это же просто ребеночек. Я никогда не держал на руках ребеночка, но я не уроню его, Анджела. Богом клянусь, не уроню.

      – Знаю, что не уронишь, Пэт. Знаю.

      – Я просто возьму его на руки, а петь «Дорогою в Рашин» не стану, – уверяет дядя.

      – Знаю, что не станешь, – отвечает мама.

      Пэт откидывает отдеяльце, которым мама накрыла ножки Юджину. Они такие белые, с тоненькими синими прожилками. Дядя берет Юджина на руки и прижимает его к груди, потом целует Юджина в лобик, и все в комнате подходят и целуют Юджина. Пэт кладет его в гробик и отходит. Мы все стоим вокруг гроба и в последний раз смотрим на Юджина.

      – Видишь, Анджела, я его не уронил, – хвалится дядя Пэт, и мама гладит его по щеке.

      Тетя Эгги идет в паб за кучером. Тот приходит, закрывает гроб и привинчивает крышку.

      – Пойдемте, кто на кладбище поедет, – зовет он и уносит гроб в повозку.

      В ней хватает места только маме, папе и нам с Мэйлахи.

      – Вы поезжайте, а мы тут вас подождем, – говорит бабушка.

      Я не знаю, почему нам нельзя оставить дома Юджина. Не знаю, зачем его увозит этот человек, который ставил пинту на белый гроб. И почему увезли Маргарет и Оливера. Как ужасно, что мою сестричку и братиков положили в ящик, и никого даже спросить нельзя, почему так.

* * *

      Лошадь, цокая копытами, повезла нас по улицам Лимерика.

      – А Оливера мы увидим? – спросил Мэйлахи.

      – Нет, – ответил папа. – Оливер в раю, и не спрашивай, где это, не знаю я.

      – Рай – это там, где Оливеру, Юджину и Маргарет весело и тепло, и когда-нибудь мы с ними встретимся, – сказала мама.

      – А лошадь кучу сделала и на улице воняло, – сообщил Мэйлахи, и мама с папой невольно улыбнулись.

* * *

      На кладбище кучер слезает с козел и открывает нам дверцу.

      – Давайте гроб. До могилы донесу. – Он хватается за гроб и оступается.

      – Нет уж, не понесешь ты моего ребенка в таком состоянии, – негодует мама. Она поворачивается к папе: – Ты неси.

      – Да делайте что хотите. Что хотите, черт побери, – говорит кучер и забирается на свое место.

      Уже темнеет, гроб у папы в руках кажется совсем белым. Мама берет нас за руки, и мы идем за папой по тропинке между могилами. Галки на деревьях притихли – день почти закончился, а завтра им рано просыпаться и кормить птенцов.

      У могилы ждут двое мужчин.

      – Поздненько вы, – говорит один. – Ладно, копать мало, а то мы б ушли уже. – Он спускается в яму и говорит: – Гроб давайте.

      Папа подает ему гроб.

      Копальщик присыпает гроб соломой и травой, потом вылезает из ямы, и его приятель начинает забрасывать гроб землей.

      – Господи,