Повод для паники. Роман Глушков

огонь. Немного, конечно, но когда-то человеку этого было вполне достаточно для жизни.

      Я собирался задать Науму Исааковичу еще три вопроса, но предпочел промолчать. Просто не хотелось омрачать ему настроение – дядя Наум, бесспорно, заслужил эти минуты счастья. А вопросы мои затрагивали лишь неприятные темы.

      Первый вопрос был по существу: с водой и огнем все ясно – река и генераторы конденс-поля не дадут нам умереть от жажды и холода, однако запасы пищи в конце концов иссякнут даже в бездонном хранилище Кауфманов. Что потом? Где искать пищу, если раньше к нам в мегарайон ее доставляли по инстант-коннектору со всех концов Земли? Охота? Рыбалка? Подножный корм? Или массовый исход в более благодатные земли? Последний вариант казался мне самым логичным, ибо за годы проживания в нашем мегарайоне я ни разу не встречал здесь потенциальных объектов для охоты: ни на земле, ни в воде, ни в воздухе. Я надеялся, что дядя Наум уже рассматривал такую ситуацию и выработал на этот счет какую-нибудь стратегию. А то и не одну.

      Второй вопрос касался нашей изоляции от окружающего мира. Мы жили посреди огромного материка, но, лишенные средств информации и передвижения, по существу, очутились на острове, отделенном от «большой Земли» – центральных районов гигаполиса – расстоянием в три сотни километров. Преодолеть их можно было только пешком. Нет, вполне вероятно, что для людей палеолита легкая трехсоткилометровая прогулка была лишь средством для стимулирования аппетита, но даже такой современный троглодит, как я, приходил в ужас от мысли о подобном пешем вояже. Я – современный человек и привык к тому, что за четыре часа могу легко обогнуть планету по экватору. Поэтому мысль о том, что сегодня за час я в силах удалиться от дома лишь на пять-шесть километров, заставляла чувствовать себя не хозяином планеты, а полным ничтожеством. Трудно будет отыскать добровольцев идти пешком в центральный мегарайон за новостями.

      И все же хотя бы минимум информации о положении в мире нам требовался. Приходилось уповать на слухи, за объективность которых лично я не заплатил бы и тысячной доли своего турнирного гонорара. Однако вся прелесть слухов как раз и заключалась в том, что платы за них никто сроду не взимал. Что думал по поводу такого спорного источника информации Наум Исаакович, мне было весьма любопытно.

      И, наконец, третий не заданный мной в тот вечер вопрос. Его можно было вообще не задавать – к насущным проблемам он отношения не имел. И все-таки я чувствовал, что рано или поздно потребую на него ответа. А кто бы удержался от расспросов, если бы, к примеру, вдруг встретил человека с крыльями? Бескрылый дядя Наум представлял для меня не меньшее чудо. Несмотря на свою бесспорную порядочность, он умудрился-таки где-то преступить закон и угодить в Желтый Список злостных правонарушителей.

      Возникал вполне естественный вопрос: за что? Если кто в Великом Альянсе и попадал в Желтый Список, так это окончательно выжившие из ума фиаскеры, чье поведение становилось социально опасным.