Повод для паники. Роман Глушков

об этом!

      – Ты не романтик, папа, – с укоризной произнесла Каролина, нюхая розовый бутон и прикрыв глаза от наслаждения. – Ты ценишь материальное, но часто пренебрегаешь духовным. Так неправильно – я сто раз тебе об этом говорила.

      – Что поделать, если я родился законченным прагматиком, – печально вздохнул Наум Исаакович. – Твоя мама Стефания Леонидовна, покойся она с миром, меня всю жизнь в этом упрекала, а что толку?.. Но признаю: розочки любезной госпожи Линдстром все же хороши. Таки жаль, что природа не додумалась превращать их в хрустящие сочные кочаны.

      Раздавшийся откуда-то из дома заливистый смех Гертруды пресек начатую было дискуссию о материальном и духовном.

      – Весьма странно, – удивленно вскинул брови дядя Наум. – Ей смешно! – Смех Гертруды повторился, на сей раз громче и продолжительнее. – Действительно, смешно! Идемте-ка, молодые люди, проверим, все ли там в порядке.

      С Гертрудой все было в полном порядке, и она действительно чувствовала себя счастливой. Согласно древнему выражению, единицей измерения человеческого счастья принято считать небесные уровни, коих якобы всего семь. Неизвестно, на каком небе пребывала в данный момент Гертруда, но наверняка не ниже шестого. Ее смех был столь беззаботен и легок, что просто выпадал из общего фона паники и страха, царивших снаружи. «Умом тронулась», – уверенно решил я еще до того, как увидел хозяйку дома, и ошибся. Действительность оказалась куда интереснее.

      Госпожа Линдстром сидела в гостиной, откинувшись в кресле и покатываясь от неудержимого смеха. В доме она находилась не одна. Напротив нее, в другом кресле, развалился тот самый фиаскер, что отирался вчера возле стоянки ботов и шарахался от всех, кто пытался с ним заговорить. Инскон-кочевник пялился на хохотушку Гертруду мутными влажными глазами и вторил ей нервным хихиканьем. Появившихся на пороге гостиной троих посторонних парочка даже не заметила.

      Я сразу вычислил причину их неуемного веселья. Причина лежала тут же, на столике, рядом с инфоресиверами, и представляла собой маленький тюбик наподобие тех, в каких хранили пищевые концентраты межпланетные первопроходцы. Содержимое этого тюбика использовалось по иному назначению. И хоть к Космосу оно не имело абсолютно никакого отношения, фиаскеры были с таким утверждением не согласны. По их словам, хорошая доза глюкомази могла доставить ваше сознание в такие уголки Вселенной, до которых человечество не дотянется и через тысячелетия. При этом ваше тело остается здесь, на родной планете, – ну разве не потрясающе? Подтвердить или опровергнуть подобное заявление я был не в состоянии, поскольку глюкомазью не пользовался. В моей жизни и без того хватало наслаждений – как для духа, так и для тела, – чтобы помимо них предаваться еще и сомнительному удовольствию для безмозглых идиотов.

      К сожалению, нами был пропущен исторический момент, когда сия эклектичная парочка сумела найти общий язык. И вот теперь мы наблюдали уникальное