Память о земле. Евгений Шан

Полтаве в украинском войске, той его части, что осталась с Петром, а не отошла с Мазепой к шведам. И рассказываю о чести быть не предателем той Родины, что общая у нас была и будет. О пра-пра-прадеде Василии, что привёз невесту турчанку из рейда по землям, захваченным османами. О том скандале, что учинил он в станичной церкви за отказ в венчании с нею. Не по примеру Стенькиному видать был порядочным. За тот гай был порот отцом, но в конце концов венчан с турчанкой, прожили они долго и детей нарожали. С той поры смуглость кожи и чернота волос отца моего, что и мне передалась отчасти. Рассказываю, что при Екатерине отказался атаман присягать повторно и был выслан за то в Сибирь со всем куренём. Пахали землю, растили хлеб и детей и защищали отечество на рубежах южных, граничащих с монголами и туркменами. С тех пор и запомнил я, что присяга единожды принимается. И присягают, прежде всего, Родине в лице царя, а не наоборот.

      Дед Корней Прокопьевич не успел присягнуть царю и отечеству, но прадедов Георгиевский крест за Первую мировую я нашёл в на русской печи среди разных безделиц, хранившихся в баночке из-под монпансье. Во время гражданской смуты дед был председателем райисполкома и до самой Великой отечественной выручал и прикрывал соседей, хуторян и станичников от репрессий и продразверсток, вырастил 11 детей, половина из которых и повоевать успела и в колхозе потрудится на победу. А порядке в казачьем районе были по укладу и привычкам старинным. Помню, как брат бабушки Фёклы рассказывал о женитьбе своей с соседним селом Ястребовкой. В больших богатеях наша родова не ходила, а потому в сватовстве отказано было, но забрал он невесту уходом. И казалось бы, забылось то за трудом и жизнью, но пришлось ему оказаться на гулянке в Ястребовке через год да за столом соседствовать с двумя братьями жены. «Ну что, зятёк? Выпьем за здоровье?» – поднёс рюмку один. «Але может за упокой? Ты закусывай!» – поднёс ломоть сала на острие кинжала второй. Так пил весь вечер да с ножа закусывал, а трезвым домой уехал. Но с той поры недосказанность в отношениях с роднёй исчезла.

      Дядька Степан, воевавший на Дальнем Востоке и в Корее, а после ранения списаный из палубной авиации на корабль, дослужился до капвторанга и вышел отставку. И меня прочили в военные моряки, но как-то не пришлось. Поступал в Севастопольское высшее морское училище, но отработал назад. Но служба России не миновала. Лейтенант, а потом и старлей, комвзвода разведки не стал кадровым военным, хоть и предпосылки были. Периодически призывался часто и надолго по горам побегать. Служба отечеству осталась за мной и в охране леса, обширной сибирской тайги. Как сказал русский писатель Михаил Пришвин: «Защищать природу – значит защищать Родину». Не зря царь Петр вместе с образованием военно-морского флота образовал и лесной департамент. В тайге был и хозяином, и сыном малым, и защитником. До сих пор местные браконьеры уважают и помнят, потому что не был крохобором. А «браконьер» в сибирском диалекте слово не бранное.

      В одной