Путь истины. Очерки о людях Церкви XIX–XX веков. Александр Яковлев

Саровского. В нем современники прежде всего отмечают ту же черту, которая была присуща и его духовным наставникам – старцам Амвросию и Анатолию (Зерцалову, 1824–1894), – доброту, светлую ласковость. За короткое время отец Варсонофий стал великим старцем, без совета с ним настоятель монастыря архимандрит Ксенофонт ничего не предпринимал. С народом старец беседовал на разные темы, особенно предостерегая интеллигенцию от увлечения толстовством, а простых людей – от искушений сектантов.

      Из поучений преподобного Варсонофия: «Если плохо живешь, то тебя никто и не трогает, а когда начинаешь жить хорошо, сразу – скорби и искушения.

      Есть грехи смертные и есть не смертные. Смертный грех – это такой грех, в котором человек не кается. Смертным он называется потому, что от него душа умирает и после смерти телесной идет в ад.

      Женщина без веры жить не может. Она, после временного неверия, опять возвращается к Богу.

      Если бы желающие поступить в монастырь знали, какие скорби ожидают их, то никто бы не пошел в монастырь. Господь скрывает эти скорби. А если бы люди знали, какое блаженство ожидает иноков, то весь мир бы побежал в монастырь. Сущность нашего монашеского жития – борьба со страстями…».

      Протоиерей Василий Шустин, будучи студентом Горного института, приехал в Оптину и после пребывания пришел к старцу Варсонофию прощаться: «”Я имею обычай благословлять своих духовных детей иконами, – сказал старец. – У меня их в ящике много, и самые разнообразные, и вот я с молитвою беру первую попавшуюся икону и смотрю, чье там изображение…”. Он достал икону Божией Матери “Утоли мои печали” и задумался: “Какие же такие великие печали у тебя будут? Нет, Господь не открывает”. Благословил меня ею и опять с лаской прижал мою голову. И вот тут, на груди у старца чувствуешь глубину умиротворения и добровольно отдаешься ему всем сердцем» (78, с. 333).

      Преподобный Варсонофий Оптинский

      Но доброта старца была строга. В беседе с исповедниками он, не называя никого по имени, рассказал, как некто вместо церковной службы пошел в театр, а другая, желая отомстить изменившему кавалеру, подставила ему подножку на катке и тот сломал руку. Потом обнаружилось, что среди исповедников были люди, совершившие эти грехи и совсем о них забывшие. Одной девушке после трудной и сложной исповеди, когда она, пораженная прозорливостью отца Варсонофия, смотрела на него в изумлении, он сказал: «После всего, что Господь открыл мне про тебя, ты захочешь прославлять меня как святого – этого не должно быть, слышишь? Я – человек грешный. Ты никому не скажешь, что я открыл тебе на исповеди, и маме не будешь говорить, а станет мама спрашивать, отчего плакала, скажешь – исповедовал батюшка, говорили по душе, ну, о грехах и поплакала. Много-много есть из твоих подруг, гибнущих именно потому, что не все говорят на исповеди. А есть одна из твоих знакомых и подруг, имени ее не знаю, но что есть она и близка ее погибель – знаю. Так ты всех посылай в Оптину помолиться и ко мне направляй, – зайдите,