Пятизвездочный теремок. Дарья Донцова

вынула из кармана мобильный.

      – Извини, если я тебя разочарую, но нет. Зато там есть кролик Сережа, он любит сидеть на руках, еще коза Наташа, поросенок Шура, шпиц Оля. Со всеми можно сфотографироваться, они обожают угощение. Потом вас в избе напоят чаем с пирогами.

      Киса бросилась в холл.

      – Алексей, – сказала в трубку хозяйка, – сейчас повезешь Евлампию и девочку. Они мои личные гости. Понял? Молодец.

      Глава 4

      – Можно еще кусок кулебяки? – попросила Киса.

      – Впереди ланч, – напомнила я.

      – Пирог с яблоками лучше любого угощения, – улыбнулась молодая женщина. – Правда, Киса?

      – Да, тетя Вероника, – согласилась девочка и схватила самый большой ломоть.

      – У вас очень мило, – похвалила я, – уютная гостиная.

      – Просто чай-кофе и домашняя выпечка, – отмахнулась Вероника. – Леша, кучер, мой муж. В Москве жилье дорогое, своего у нас нет, на зарплату только комнату в коммуналке можем себе позволить. И вдруг нам повезло: Елизавета Михайловна дом предложила с условием, что мы за животными будем следить, экскурсантов угощать. Мы теперь живем в хоромах и счастливы.

      – В чужих, – раздался из темного угла дребезжащий голос, – и Алексей тоже не свой!

      Лицо Вероники приняло несчастное выражение.

      – Мама, хочешь чайку?

      – Сама эту гадость пей, во рту потом вкус, будто кошки туда нассали, – донеслось в ответ.

      Вероника покраснела.

      – Киса, – тут же сказала я, – если вежливо попросить, Алексей тебя еще разочек покатает.

      – Да, да, – обрадовалась Ника, – только оденься потеплее.

      – Ура! – завопила девочка и унеслась.

      – На редкость шумный ребенок, – прокряхтела, выходя из тьмы, грузная старуха. – Ника, если родишь, живо тебя выгоню, хочу жить спокойно.

      – Мамочка, может, пирожка кусочек? – засуетилась Вероника.

      – Что у тебя со слухом? – буркнула бабка, которая вначале показалась мне одетой в грязный мешок.

      Но, присмотревшись, я поняла: мать Вероники одета в нечто дизайнерское, скорей всего очень дорогое. В ушах у сердитой бабки блестят бриллиантовые серьги, на пальцах сверкают кольца. Тяжелым шагом она приблизилась к столу и опустилась на стул.

      – Мамочка, пирожка? – повторила дочь, втягивая голову в плечи.

      – Идиотка, – коротко ответила маменька, – даже коза с трех раз поймет: тошнит меня, понос, умираю я. Все из-за тебя, дура.

      На глаза Ники навернулись слезы, но она мужественно попыталась их скрыть.

      – Кто-то в дверь стучит, пойду посмотрю. Вы тут пока отдыхайте, пирог ешьте!

      – Вот кретинка, – вздохнула старуха, когда дочь вышла, – сто раз ей говорила: плохо мне. И пироги купленные! Не сама их лентяйка печет. Отравлены они. Жизнь тяжелая, вдова я. В санатории живете?

      – Да, – ответила я.

      – Давно приехали?

      – Вчера, – уточнила я, хотя мне совсем не хотелось общаться с хамоватой особой.

      – Лучше сматывайтесь