Смотритель. Олег Северюхин

нужно кокнуть? – как-то неудачно пошутил я.

      Сердитый взгляд был мне ответом.

      – Ты, вообще-то, кто по национальности? – вдруг спросил начальник отдела.

      – Русский, – с чувством особой гордости сказал я.

      – Русский? – переспросил полковник. – Так какого же хрена ты задаёшь бестолковые вопросы. Ты что, до сих пор не понял, что мы живём как в сказке?

      – В какой сказке? – удивился я.

      – В любой, – сказал полковник, – например, иди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что. Это о твоём задании. И учти. Это твоё самое сложное задание. Если ты коснёшься страшной тайны, то я тебе не завидую. Тайна только тогда остаётся тайной, когда о ней знает только один человек. Возьми секретные протоколы к пакту Молотова-Риббентропа. Все говорили, что никаких протоколов нет, что это фальшивка, а они спокойно лежали сейфе генсеков и президентов и передавались по наследству в особой папке. Или материалы Катынского расстрела польских офицеров. Материалы нашлись там же, но их стали выдавать порциями. Лучше бы уж совсем их не было, но раз сказал А, то нужно говорить и Б.

      – И что же делать мне? – спросил я.

      – Не знаю, парень, – как-то устало и в то же время добродушно сказал начальник. – Тебе просто не повезло. Выкручиваться придётся самому. Никто тебе не поможет, ни Бог, ни Царь и ни Герой, добьёшься ты освобожденья своею собственной рукой. Так поётся в революционной песне. Думай. Твоё начальстве в курсе, что у тебя специальное задание из инстанции. Работу планируешь сам и отчитываешься только передо мной. Заведи себе за правило записывать на диктофон все рыбацкие беседы. На их основании будут определять наличие или отсутствие этой страшной тайны. Тебе нужно пробежать в ливень так, чтобы ни одна капля не упала на твой костюм.

      – А я знаю, как это сделать, – перебил я полковника.

      – Ну, и как? – удивился он.

      – Нужно снять с себя всю одежду и положить её в котёл, как сделал этот один китайский мудрец, – сказал я, – а потом спокойно идти по дождю. Когда он закончится, достать сухую одежду и надеть её.

      – Всё, хватит, – перебил меня полковник, – идите отсюда, иначе я с вами свихнусь от ваших историй и тайн.

      – А что такое шуба? – спросил я.

      – Эх. Молодость-молодость, – засмеялся полковник. Это побасёнка такая. Один офицер никак не мог получить продвижение по службе, все говорили, что дело в шубе, то ли у него шубу украли, то ли он у кого-то шубу украл…

      Я был молод и свободен. У меня не было обременяющей семьи, детей, поджидающих прихода с работы папы, родителей, которым требовалась помощь и уход. Одним словом, сирота широкого профиля. Всё обыденно. Был единственным ребёнком в семье. Когда мне было восемнадцать лет, родители попали в аварию, и я остался один. Спасло меня хорошее воспитание и то, что я сразу прекратил уличные знакомства, а затем поступил в высшую школу КГБ, заручившись