Погладь, если сможешь. Вера Благовещенская

сказал первый.

      – Сегодня не продадим, завтра продадим, – ответил второй.

      «Мам-м-ма мия, – подумал я, – сам все разрушил этими пушистыми лапами». Второй раз за день мне стало обидно.

      «Чудить так чудить», – подумал я и насрал прямо в коробку.

      Следы второй чудовищной, как мне казалось, мести оказались на моей морде, как только заводчики обнаружил капкейк.

      Именно в тот момент одиночество и незащищенность поселились во мне. Но показать слабость на птичьем рынке не позволяла порода. Я же благородный британский кот из Рязани. Хомяки и попугаи никогда не увидят кошачьих слез. Поэтому когда никто не видел, я отворачивался в дальний угол аквариума, прятал морду в полотенце, поджимал передние лапки и сидел так, всхлипывая в тишину.

      – Ты плачешь? – спросил меня как-то морской свин.

      – Кто?! – переспросил я, пряча слезу. – Так, муха в глаз попала.

      – Череп не пробила? – улыбался свин. – Дружище, – сказал он, положив свою маленькую корявую лапку мне на плечо, – рынок – место непростое, многие через него проходят, некоторые ломаются. Это своеобразная школа жизни, каменные джунгли. Переживешь – все у тебя сложится хорошо. Главное, не пускай в сердце грусть и уныние. Ну же, хвост пистолетом! Такую плаксу никогда не купят приличные люди. Они пройдут мимо, вон к тому котенку. Свин показал на нахального и упитанного зверя в конце ряда. Я повернул морду, мама мия, таких красивых котят я не видел никогда. Его шерсть на морозном солнце играла яркими оттенками: серебряные полоски сменялись темными, от хвоста до наглых глаз, маленькие ушки казались совсем миниатюрными на его широкой мордахе, а подушечки лапок походили на воздушный зефир розового цвета.

      Конкурент был обворожителен.

      – Меня сейчас стошнит, – сказал я свину.

      – Его привезли на рынок только сегодня, – пробормотал свин, – покупателей много, но цена высокая, он лучший в помете, заводчики надеются заработать на нем неприлично много.

      Я сглотнул. Этот трехсотграммовый комочек грозился отобрать мою сытую жизнь на Новой Риге. Я так хотел рассмотреть его во всех деталях, но выдавать себя не хотелось. Котенок все же поймал на себе мой взгляд. Он посмотрел на меня, понял, что волноваться не о чем и демонстративно провел пушистой лапой по руке ухоженной блондинки, глазевшей на него.

      – Браво, артист! – выкрикнул я. – Тебе бы в театр к Куклачеву, «разводить» дамочек на корм и наполнитель.

      Свин хохотал.

      – Посмотри на себя, пушистик, – сказал он. – В тебе же зашкаливает милейшая внешность, а это твой главный козырь, – морской свин взял мою морду в свои маленькие лысые лапки и повернул к себе. – Вытаскивай свою муху из глаза, прекрати обижаться и приведи себя наконец в порядок. Вылизывай все, что вы, коты, себе там вылизывайте и вперед. Поверь мне, столетнему свину…

      – Тебе 100 лет? – удивился я.

      – Это мое УТП.

      – Что?

      – Уникальное