В погоне за кардиналом. Горькое молоко – 6. Владимир Козлов

в руках не первой свежести в зелёной обложке книгу и как Колчак сев в машину, на большой скорости сорвался с места.

      Андрей подошёл к столику и, поздоровавшись с мужиками сел рядом с ними на лавку. Отец Григорий на картонке от ящика, записывал карандашом Сироте, что он должен купить в магазине.

      Андрей достал из кошелька сто рублей и протянул их Сироте:

      – Дядя Миша возьми мне бутылку пива Балтики безалкогольного и фисташек? – сказал он, – сдачу можешь оставить себе.

      Без излишних разговоров Сирота взял деньги и зажал их в руке. А потом посмотрев на Григория, проговорил:

      – Григорий, ты такой святой, что святее тебя нет. Не успел одну молитву прочесть доброму человеку, как второй объявился. Я пока бегаю в магазин, ты Андрюшке почитай заздравную молитву, глядишь, и третий объявится.

      – Верни деньги дьявольскому отродью? – пробасил батюшка. – За него, чуть рабы божьи не погибли Жига и Колчак, который инвестицию нам сейчас богатую произвёл в размере пятисот карбованцев и нам их хватит, чтобы душу порадовать. Верни немедля деньги, они ядом пропитаны. А читать злодею я ничего не буду. Опосля ему его права будут зачитывать, те которых мы товарищами называем.

      – Ага, товарищи, а они нас дубинками за это метелят, – сказал Сирота и отдал сто рублей Юрину назад. – Гуляй Андрюша, – помахал он ему ручкой и показал пятьсот рублей.

      – Верно, говоришь, отец Григорий, – сказал полуслепой Торба, – пускай тут не размахивает своим паршивым стольником, а катит отсюда шаром. Таких людей правильных, чуть из – за этого дырявого гондона не загубили.

      – Я не виноват был, что с ними приключилось, – начал оправдываться Андрей перед всеми. – Откуда мне было знать, что с ними так поступят, – виновато склонил он голову.

      – Если ты жену свою, всеми нами уважаемую Надежду Константиновну обвинил в грехе и напраслину навёл на двух Владимиров, значит, ты не только нехристь, а ещё иуда и гореть тебе в гиене огненной, – сказал батюшка и многозначительно поднял к небу палец.

      – Нигде я гореть не буду и вашим проповедям не верю. Я знаю, что моя гражданская совесть чиста. Самогон не пью, и в карты не играю как вы. Я занимаюсь только наукой и больше ничем.

      – Ну, если ты такой учёный тогда историю, наверное, хорошо знаешь? – спросил Григорий.

      – Думаю неплохо, – сказал Андрей.

      – Тогда ответь мне кратко, почему в Великую Отечественную войну у фашистов было много диверсионных школ сколоченных из советских военнопленных, а у нас в стране не было ни одной?

      – Фашистская Германия поняла, что одними тиграми нас не взять вот и создали такие школы. А для Советского правительства чужды были такие школы. Верить врагу, хоть и бывшему они не имели права, – объяснил Андрей.

      – Вот ты наполовину и ответил на мой вопрос, – постучал пальцем по голове Андрея батюшка. – Попадали в такие школы в основном трусливые