Здесь был Ося. Людмила Максимовна Козлова

шептал он на ухо. – Это путь в четырёхмерный мир. Оттуда ты увидишь всё.

      Я всегда знала, что умею летать. Скорость полёта возрастает, мелькание светлых и тёмных полос становится почти незаметным – они сливаются в серо-серебристую коническую поверхность. Яркая вспышка, и мы уже достигли цели.

      – Смотри вниз, – говорит Посланник, – сначала будут ближние планы, а затем картина в целом.

      ***

      Внизу на трёхмерной плоскости – так видится земной мир отсюда – я замечаю неких, тоже плоских существ. Они похожи на колонии бактерий. Объектив, в который я смотрю, даёт тот самый ближний план, проникая вглубь одной из колоний.

      Мне хорошо видно, что колония разбита на множество более мелких образований. Все эти образования кипят, бурлят – там идёт работа. Одни что-то разливают по склянкам, другие собирают какие-то приборы, третьи что-то шьют. Кто-то бегает с бумагами, многие просто сидят. Знакомая картина. Она поражает потому, что я знаю – такие колонии работают почти бесплатно. Все деньги проваливаются в чьи-то необъятные карманы. И, тем не менее, это кипение, эта беготня, суета – одним словом, труд, результаты которого достанутся немногим, продолжает существовать.

      Объектив отодвигается, горизонт расширяется. Я вижу в трёхмерной плоскости другие, похожие на эту, колонии.

      В Европе происходит то же. Картина отличается лишь большей аккуратностью, более упорядоченным движением внутри колоний. Вероятно, из-за того, что часть прибыли здесь всё-таки достаётся работающим.

      Объектив отодвигается ещё дальше, и я вижу, что все колонии образуют какую-то упорядоченную структуру, где общая направленность движения становится очевидной.

      На что же всё это похоже? Что-то знакомое. И вдруг до меня доходит – я вижу трёхмерный конвейер. Куда же он движется? Что там в конце? Или кто? Мне становится страшно.

      – Я не хочу смотреть, – говорю я Посланнику, – не хочу знать, чем кончается конвейер.

      – Все не хотят, – отвечает он, – потому и не видят. Но кто-то должен знать.

      – Не хочу! Пусть будут иллюзии, как прежде.

      Я закрываю глаза. Картины прежней трёхмерной жизни сами собой всплывают в памяти.

      ***

      Вот мы с сыном в деревне. Ему три года. Всё это время он тяжело болел, поэтому его пространство обитания – дом, где живут дедушка с бабушкой, и двор. Люди, с которыми он общался – это опять дед с бабушкой, пожилые соседи и я. Сегодня мы с сыном совершили впервые в его жизни смелую вылазку – пошли гулять вдоль берега реки.

      Река бушует, гудит – идёт весенняя вода. На тополях появились первые пахучие листочки, цветёт верба, трава ослепительно зелена. Я смотрю ввысь, в глубокое ясное небо, и вдруг слышу восторженный возглас сына.

      – Мама! – громко кричит он. – Смотри, девочка!

      На тропинке стоит девочка в розовом платьице, с косичками, пышными бантами. Это первая в жизни сына живая девочка – до этого он видел их только на картинках в книгах.

      Сын