Дети вечного марта. Вера Евгеневна Огнева

скомандовал главарь Сане. – Цыпа сядет сверху.

      – Не полезу. Я там задохнусь.

      – Ни черта тебе не сделается. Сундук со сквознячком. Зато никто тебя, такого на сегодняшний день знаменитого не увидит. Или желаешь ехать на облучке и зазывать народ на представление? У них тут давненько кастрации не было. Не каждый день пакостливые коты в Кленяки забегают. – К концу тирады Апостол ревел.

      А ты как хотел? – закручинился внутри себя кот. Назвался товарищем, изволь соответствовать. И никто не обязан тебя уговаривать. Велено, лезть в сундук – полезешь. Мать ее! Так и продадут в упаковке.

      Саня откинул легкую крышку и остолбенел. На дне сундука лежали книги.

      – Тут…

      – Забирайся. Назначаю тебя на весь переход хранителем библиотеки, – осклабился Эд. Саня начал разуваться. Иначе не мог! Нога не поднималась.

      – А ты говоришь: дикий, – крикнул собака Шаку. – Глянь, какой культурный кот нам попался.

      – Заткнись, Эд. А ты засунь ботинки подальше, чтобы на виду не валялись. Но учти, с перепугу попортишь книги, я тебя убью. Не фигурально, а буквально. Разницу понимаешь?

      – Понимаю.

      К концу перепалки кот успел обидеться. За полудурка они его тут держат? А он, между прочим, почти год работал у учителя. Тот его и читать, и писать научил. Вернее, Саня сам выучился.

      Тот год начинался тихо и спокойно. Каждый день с утра, нанятый на ярмарке в соседнем княжестве, работник запрягал двуколку. Вечно всем недовольный учитель, ехал в замок владетельного синьора. К вечеру он возвращался еще более недовольный и все оставшееся до сна время, возмущался сиятельной тупостью. Учить грамоту отпрыск барона решительно отказывался. А поскольку, кроме работника общаться учителю было не с кем, он и тирады свои строил как бы полемизирую с Саней.

      – Нет, вы только посмотрите, уважаемый, – длинный хрящеватый палец грозил в низкий потолок, – что он тут пишет!

      Уважаемый в это время скреб пол, чистил одежду или варил обед. Поначалу Саня не вникал. Если человеку интересно самому с собой разговаривать, зачем мешать? Однако со временем монологи учителя стали длиннее, а главное ядовитее. Он уже не называл баронета неофитом, а исключительно ослом; тыкал пальцем в исписанный листок и призывал в свидетели все четыре стихии. Надрывался, одним словом. Сане стало его жалко. Слово за слово, он выспросил у нанимателя про азбуку, а там, с непонятной для самого себя легкостью за каких-то две недели выучился читать. И пошло: учитель на работу, Саня – за книжки. Жаль, их было совсем не много. Учебники в основном. Кот их буквально проглотил.

      А однажды ему попалась книжка про несчастную благородную девушку, которая так страдала от жестоких родителей, что в конце побежала топиться. Саня сильно переживал. Два дня кусок не лез в глотку. Он даже решился спросить у хозяина, утопилась она или передумала. Лучше бы не спрашивал. Поняв, о чем речь, тот заорал как обкраденная торговка. И дубина-то Саня и недоумок и даун какой-то. Нет, что бы теорией возникновения мира интересоваться или происхождением видов, или древней историей.