Тюрьма особого назначения. Валерий Горшков

охраны тюрьмы и двух его кедровцев.

      Что же касалось меня самого… Иногда я волей-неволей задумывался о том совершенно немыслимом клубке событий, что переплелись воедино в жизни и судьбе одного человека – Аверина Владислава Александровича. Именно такая запись стояла в моем паспорте. Несмотря на то что вот уже больше года я слышал в свой адрес лишь одно обращение – «отец Павел».

      Так кто же я все-таки такой?..

      Глава 2

      Картины из моей прошлой жизни всплывали во сне почти каждую неделю. Я видел высокого, крепко сложенного паренька, испытывающего огромное чувство гордости от того, что отныне он – курсант Рязанского высшего воздушно-десантного училища. Сбылась так ревностно лелеянная мечта детства, ставшая смыслом всей жизни. Потянулись напряженные курсантские будни. И вот уже на мне новенькая, с иголочки, парадная форма с аксельбантами и погоны лейтенанта… Потом была Псковская воздушно-десантная дивизия, закрытая от постороннего глаза учебка специального диверсионного отряда «Белый барс» и, наконец, война… Странная, необъявленная, жестокая. И что бы там ни говорили и ни писали журналисты из многочисленных армейских газет, мало кто из нас по-настоящему верил в какую-то великую сверхзадачу нашей военной миссии на чужой обожженной земле. Просто мы, стиснув зубы, выполняли данный нам приказ, отрабатывая вложенные в нас государством деньги и звездочки на своих погонах. Мы надевали камуфляж, брали в руки оружие и убивали. Сорок пять профессиональных рейнджеров с шевроном белого барса на рукаве.

      Перед моей первой операцией по «зачистке» местности, когда мы с парашютами за спиной стояли возле низкого трапа военно-грузового самолета, появился наш командир полковник Корнач и сказал фразу, навсегда запавшую в память: «Убийство – это лишение жизни без лицензии. У нас же, считайте, она есть. Так что пусть ваша совесть будет спокойна. Идите и выполняйте свою задачу…» Запрыгивая в самолет, мы даже не рапортовали традиционное в таких случаях «служу Советскому Союзу!..». Мы – это не все. Мы – выше всех.

      После года службы в «Белом барсе» у меня стало колоть сердце и появились ночные кошмары. Я старался не обращать на это внимания. Получил старшего лейтенанта и продолжал выполнять боевые задания. Был дважды ранен, в последний раз – серьезно. Хирурги буквально вытянули меня с того света, и я, поправившись и прицепив на погоны еще одну звездочку, снова ринулся в бой…

      А потом, утром пятого июля, наступил ад. Я мало что помнил, кроме того, что нас в буквальном смысле расстреливали из орудий. Снаряды рвались со всех сторон, обдавая смертельным жаром и брызгая на лицо каплями горячей крови. Кругом валялись окровавленные куски человеческого мяса… Уйти в горы удалось только мне и майору Летяеву. Рация была разбита, так что связаться с базой не было ни малейшей возможности. Прячась даже от собственной тени, питаясь той растущей и ползающей пищей, что входила в «экстремальный рацион выживания», усталые, озлобленные и, как потом