Гастрономические фантазии. Сборник рассказов. Александр Браинрек

и энергично возмущался директор, – мы занимаемся проблемами русской лексикологии и лексикографии! А вы нам тут о свиньях! Это просто возмутительно!

      – Вы, Николай Николаевич, не горячитесь, – проявлял выдержку чиновник, – свиньи эти с нами, между прочим, на русском языке и общаются. Проблема совершенно неординарная, и мы подключаем к её изучению все учреждения, хотя бы отдалённо причастные к вопросу.

      Перешагнув порог своей квартиры и спешно заперев дверь, Таня, наконец расслабилась и шумно выдохнула. Тут же, в коридоре, ее встретил роскошный сибиряк, сверкая со шкафа зелеными глазами в полутьме.

      – Привет, Барсик, ты чего там сидишь? – Спросила, стягивая сапоги, хозяйка.

      – Добрый вечер, Татьяна Андреевна. Видите ли, в сложившихся обстоятельствах, я счел это место наиболее благоприятным для своего пребывания в данной квартире.

      – С чего вдруг? – Забеспокоилась Таня, снимая пальто.

      – Волнения, Татьяна Андреевна. Волнения масс – они в любой момент могут перерасти в непредсказуемый выброс агрессии, направление и объект приложения которой совершенно невозможно предсказать заранее.

      – Да ты о чём муркаешь, философ мохнатый? – стала заводится Таня.

      – Вы, Татьяна Андреевна, не горячитесь. Пройдите на кухню, вас там ждут.

      – К-кто ждёт? – Испугалась Таня.

      Кот демонстративно отвернулся, нагло прервав диалог, а Таня на цыпочках, щелкая по пути выключателями, двинулась в сторону кухни.

      – О, Господи, – судорожно перекрестился младший научный сотрудник Института Лингвистических Исследований Российской Академии Наук. Хоть делала Таня это и впервые, но получилось довольно искренне.

      Вся длинная, под мрамор, кухонная столешница была густо покрыта тараканами. Над густой колеблющейся черно-бурой массой видны были редкие крохотные транспаранты, присмотревшись к которым повнимательней, можно было прочитать «Мы не сдадимся!» на одних, «С нами Бог и Европа!» на других. Читать остальные Таня не стала, слишком уж всё мелко и не разборчиво. Вся эта масса дружно скандировала «Жратвы! Жратвы!»

      Здоровенный черный таракан, дирижировавший этим ненормальным хором, замахал энергично лапками, и толпа, стала стихать. Таракан повернулся к Татьяне и выжидательно замер.

      – Эт-то что? – Наконец выдавила Таня.

      – Это революция достоинства, мадам, – ответил дирижер.

      – Почему достоинства, – растерявшись, не впопад спросила Таня.

      – Видите ли, уважаемая Таня, мы долго терпели, но дальше так продолжаться не может. Всему есть предел, и нашей толерантности также! – высокопарно пропищал главный революционер.

      – Что терпели? – Совсем уж растеряно спросила Таня, нащупывая стройным, ближе к тощему, задом стул.

      – Ну вы же научный сотрудник! – артистично негодовал предводитель всех ущемленных и обездоленных, – вы то должны понимать, что такое среда обитания, что такое традиции, наконец. Образ жизни, завещанный предками! Вы, Татьяна, работаете в таком прекрасном учреждении, несущем свет и гармонию в массы, а дома ведете себя как, простите, натуральный фашист!