Из смерти в жизнь… От Кабула до Цхинвала. Галицкий Сергей Геннадьевич

с железнодорожной станции, и его машина сбила. И вот что странно – после вывода из Афганистана немало офицеров погибло в таких же бытовых ситуациях при нелепых обстоятельствах. У меня объяснения этому нет – ведь в Афганистане во время реальных боевых действий только двое офицеров погибли, все остальные живы остались…

      В бою под Сангином ранили рядового Андрианова. При отправке в Кандагар он спрашивает: «Владислав Васильевич, что у меня с ногой?» Я посмотрел – нога белая, ничего такого особенного нет. Да и ранение вроде не очень серьёзное – продольно по ноге пуля прошла. Я ему: «Ты не переживай, сейчас мы тебя до Кандагара дотянем. Всё будет нормально». Проходит время – мне говорят, что ему ногу оттяпали. Я прилетаю в госпиталь, начинаю разбираться. Оказывается, он дольше положенного времени пролежал в приёмном отделении, его вовремя не осмотрели. А там же жара… Началась гангрена. На мой взгляд, ногу можно было сохранить. Так обидно и стыдно мне стало – ведь я ему обещал, что всё нормально будет…

      Года за три до меня в десантно-штурмовом отряде, который нас обеспечивал, случилось ЧП – бежал солдат по фамилии Балабанов. Почему – история умалчивает. А дело было так: ехал, ехал, ехал, потом вдруг остановил машину и побежал в сторону гор. Так и остался жить у афганцев, принял ислам. Позже передавали ему письма от матери, но он сначала не отвечал, а потом стал вообще скрываться. Перед выводом войск мы всё же попытались его забрать, но он отказался и остался у местных. Мы думали, что он у них оружейным мастером работает. Но потом выяснилось, что это не совсем так – он работал простым механиком. А вообще-то мы людей своих не бросали. Сейчас говорят, что столько-то было брошено, что своих расстреливали и т. д. и т. п. Чушь это собачья. Все, кто остался в плену в Афганистане, по тем или иным причинам сами отказались возвращаться в Союз.

      Ведь даже если после боя тело погибшего солдата оставалось у противника, мы стремились, часто ценой ещё больших потерь, вытащить его или выкупить. Слава Богу, у меня никто не попал в плен. Воевали мы достаточно умело и не давали «духам» никакой возможности кого-то захватить. А добровольцев испытать афганский плен, к счастью, не находилось.

      Но бой – это страшное дело. О нём легко только рассказывать. А там – быстрей, быстрей, быстрей!.. Уже улетаем. Подсчитали – нет бойца! Начинаем искать – кто в тройке старший, где в последний раз видели бойца? Давай назад! А он сидит, бедный, на точке эвакуации: «А я не успел добежать!» Чаще всего такие случаи происходили из-за нерасторопности бойцов или командиров. Ведь связь с каждым бойцом была односторонняя – только на приём. На передачу станции связь была только у старших троек. Это только к 2004 году сделали так, что двухсторонняя связь появилась у каждого солдата. А у нас, у рабочих войны, такой двухсторонней связи, к сожалению, не было.

      Я считаю, что нашему солдату цены нет. Воевали они все достойно, спина к спине, никогда не давали врагам зайти с тыла. Конечно, в то время большую роль