Из смерти в жизнь… Главная награда. Галицкий Сергей Геннадьевич

в мешках какие-то трубы, жирно смазанные солидолом или литолом, кто их разберёт. «Что за ерунда? Это реактивная установка?». – «Так точно. Надо только собрать».

      Когда собрали и я убедился, что это действительно установка, вышел на связь и доложил комбату. С той стороны не то стон, не то вздох облегчения: «Спасибо, Васильич…». – «На здоровье!» – с удовольствием вернул комбату должок.

      Буквально через пять минут он мне сообщает, что к нам за установкой вышла вертушка. «Не верят, что ли?». – «Нет, тут готовят выставку для иностранных журналистов и хотят показать, как империалисты вооружают против нас моджахедов».

      Я ещё тангенту (переключатель на рации. – Ред.) не положил, а вертолёт уже мостится одним колесом на нашей горушке. Ё-пэ-рэ-сэ-тэ!!! Собрать-то мы её собрали, а как эта зараза разбирается? Не лезет в собранном виде в вертолёт!!! Угваздались мы все в этом солидоле, как чушки. Наконец разодрали и загрузили. Закинули снаряды, ДШК, миномёты, безоткатки и остальное трофейное добро. Если не будет погоды – не на себе же тащить вниз!

      Посмотрели, как натужно вертушка ушла через перевал в сторону Кабула, и вздохнули. Стоим, вытираем руки от смазки. Такое облегчение! У меня с плеч не камень, а гора свалилась и громко так чвякнулась. У бойцов тоже лица радостные. Смеются, толкаются… Мелькнула мысль: как пайки подбросить, то сутки вертушки не дождёшься. А тут гляди, как быстро прилетели! Про жратву не зря вспомнилось: галеты и сухие пайки уже в печёнках сидят.

      Смотрю: на перевале у «маланговцев» опять канонада. Но разрывы явно не от снарядов. По минному полю мечется стадо баранов, испуганное вертушкой, и находит приключения на свои курдюки… Пара-тройка уже валяется.

      Зато вечером был пир. Аминуло презентовал одного героически погибшего барана, казан и кое-что из приправ. Давал в придачу и повара, но мы отказались. Сами не пальцем деланные. Шурпа получилась… песня! Правда, пару раз чуть зуб не сломал о какие-то железяки в мясе. И каждый раз, выплёвывая осколок, проскакивала мысль, а ведь он мог быть моим… Но разве на такие мелочи обращаешь внимание, когда впервые за пять дней пробуешь горячее?

      Утром по тропе на перевал поднялся комбат. Обнялись, как будто год не виделись. Принёс пайки. От себя – супердефицитные консервы. Открыли, да со свежим хлебушком… Вкуснятина! Мы с замполитом мечем, а комбат отчего-то грустный. «Геннадий Васильевич, что случилось?» – спрашиваю. «Вчера в дивизии разговор был, я напомнил про «Героя». А мне говорят – не выйдет. Ведь у тебя ещё нет наград. Да и поиск вы провели слишком гладко: ни раненых, ни погибших. Какой-то негероический поиск получился. Вот если бы кто-нибудь на амбразуру… или командира собой прикрыл… или ещё лучше сам командир… – тогда другое дело. А так, сказали, чтоб подавал тебя на «Боевое Красное Знамя», всем остальным на ордена и медали – по нашему усмотрению». – «Знаете, Геннадий Васильевич, про трибунал я сразу поверил, а про «Героя» не очень. Бойцы целы? Задачу выполнили? И ладно. Сгодится и «Знамя». И вообще