И побольше флагов. Ивлин Во

вновь опустился на диван и принялся увлеченно за ней наблюдать. Вот такими он любил женщин, любил видеть их в панике. Он всегда внутренне ликовал, наблюдая женщину в нелепой ситуации, когда, например, в сезон спаржи растопленное масло пачкало подбородок собеседницы, уродуя и делая ее смешной, в то время как она продолжала беседу и поворачивала к нему головку, не догадываясь о том, как выглядит в его глазах.

      – Ну реши же, наконец, чего ты боишься! – увещевал он девушку. – Боишься бомб и мощной взрывной волны – спустись в бомбоубежище. Боишься газов – задрай слуховой люк в потолке и оставайся здесь. Так или иначе, о противогазе беспокоиться я бы не стал. Если они чем-то и воспользуются, это будут пары мышьяка, а противогаз в таком случае бессилен. Сначала ты этот мышьяк и вовсе не почувствуешь. Дня два и догадываться не будешь, что к тебе применили газ, а потом станет поздно. Вообще, похоже, что и сейчас газ уже пущен. Если они достаточно высоко, а ветер в нашу сторону, то штуку эту разносит миль на двадцать. Вот симптомы, когда они проявляются, действительно ужасны…

      Но Поппет уже не слышала его: тихонько постанывая, она мчалась вниз по лестнице.

      Бэзил оделся и, задержавшись лишь затем, чтобы пририсовать голове Афродиты на мольберте рыжие усы, не спеша вышел на улицу.

      Обычную пустынность воскресного утра в Южном Кенсингтоне предельно усугубил страх перед налетом. Человек в жестяном шлеме крикнул Бэзилу через улицу:

      – Топай в убежище! Ты! Тебе, тебе говорю!

      Бэзил перешел к нему на противоположный тротуар и негромко проговорил:

      – Эм-один-тринадцать.

      – Чего?

      – Эм-один-тринадцать.

      – Я что-то не врубаюсь…

      – А врубиться бы стоило, – сурово произнес Бэзил. – Вы обязаны знать, что работники Эм-один-тринадцать свободны в своих передвижениях в любое время суток.

      – Я, конечно, извиняюсь, – сказал патрульный, – но я только вчера заступил. Повезло мне – две тревоги подряд. Здорово!

      Не успел он это договорить, как прозвучал сигнал отбоя.

      – Ах, вот незадача…

      Бэзил посчитал, что этот представитель власти как-то слишком лучезарно весел для первых часов войны и что страшные картины газовой атаки, которые он живописал для Поппет, пропали впустую, – в паническом состоянии Поппет оказалась неспособна даже выслушать его. Стоило обратиться к более восприимчивой аудитории.

      – Мужайтесь, – проговорил он. – Возможно, в эту самую минуту вы вдыхаете пары мышьяка. Последите за своей мочой пару дней.

      – Да? Послушайте, а откуда вы, вы сказали?..

      – Из Эм-один-тринадцать.

      – Это что, как-то связано с газами?

      – Это, могу вас заверить, считай, со всем связано. Удачного утра!

      Он повернулся, чтобы уйти, но патрульный не отставал:

      – А унюхать-то его можно?

      – Нет.

      – Кашляешь от него или как?

      – Нет.

      – И вы думаете, они вот прямо сейчас сбросили на нас эту