Веления рока. Валентин Тумайкин

Боясь показаться трусом, он из последних сил сконцентрировал всю свою волю. Но когда в сознании мелькнуло, что убежать нет никакой возможности, последние остатки храбрости покинули его. В висках отдавались удары пульса, словно невидимые тиски медленно сдавливали его голову. «Надо победить страх, надо победить», – внушал сам себе Димка, склонившись над шахматами. Но он никак не мог ни одолеть страх, ни скрыть его от пристального взгляда Дыбы и его друзей.

      – Вот теперь я вижу, – с наигранной веселостью сказал Гнида, – как «пацан наделал». Чего дрожишь – то? А тогда– вон какой смелый был.

      – Как же это ты не виноват? – спросил Дыба. – А кто окурок подбросил? А? Ты, падла, окурки разбрасываешь, а я за это по тыкве должен получать? Несправедливо.

      – Товарищ сержант, ты же знаешь, что это не он бросил окурок, – вступился за Димку Ахтым.

      Дыба обвел его насмешливо-вызывающим взглядом.

      – Ты, олень, глохни! И пошел вон! А то прихлопну, как муху. – При этих словах он взял первую попавшуюся под руку шахматную фигуру и переставил ее на доске.

      – Товарищ сержант, не мешайте, пожалуйста, играть, – безнадежно выдавил Гыргенов.

      – Да что ты такое говоришь? Или я неправильный ход сделал?

      – Пианист играет, как умеет, – злорадно засмеялся Гнида, переводя глаза на Серого.

      – Не понимаю, зачем мешаете нам, неужели вам нечем еще заняться? – возмутился Ахтым.

      В Дыбе словно лопнула сжатая пружина, он рявкнул:

      – Все заткнулись и прониклись уважением! Рот разевать только на мои вопросы!

      А Гнида пригрозил.

      – Нарвешься, мужик. Тебе же сказано: гуляй. Ведь мы по твоей скуластой морде тоже можем настучать. И – мама не горюй.

      – Сейчас я вам устрою курсы по выживанию, – сказал Дыба. – Рывком стряхнул с доски фигуры в лицо Димке и ударил ею Ахтыма по голове.

      – Ну, как, Ермолай, теперь ты понял? – насмешливо и презрительно спросил он при этом. – Вернешься калекой домой, никому не будешь нужен.

      Димка и Гыргенов одновременно встали. Дыба сильным ударом кулака вернул Димку на место.

      – Сидеть! Как ты посмел нарушать дисциплину? Я ж не давал команды вставать.

      Вторым ударом Дыба хотел усадить Ахтыма, но тот увернулся.

      – Ох, ты! – разозлился Дыба и ударил его по челюсти с левой.

      Ахтым перегнулся назад. Вдруг его затрясло, он схватил со стола граненый стакан с карандашами, замахнулся, но ударить не решился. Дыба стал надвигаться. Ахтым попятился назад, прижался к стене – дальше отступать было уже некуда – и остановился, сжимая в ладони гладкое тяжелое стекло. На его лице выступил холодный пот. Приблизившись, Дыба, пошевеливая пальцами, стал медленно протягивать руку к его горлу.

      – Брось стакан! Или, клянусь Богом, я тебя прикончу.

      Тогда Ахтым неловко взмахнул рукой, и стакан разбился о голову Дыбы. В это мгновение к нему подскочил и Димка, но Дыба перехватил его руку и натренированным движеньем крутанул ее на излом. Кость треснула, Димка взвыл от жуткой боли и закрутился волчком. Гнида