Раб. Книга 1. Чужая боль. Нидейла Нэльте

смогу заснуть, но вдруг наваливается такая усталость. Лежу в кровати. На чистой постели. Всего несколько раз за день пульт нажимали, и то не хозяйка.

      Правда…

      Стискиваю зубы, ощущаю прилив крови, что за идиотская особенность – чуть что, краснеть… И ведь не отучишься, непроизвольно выходит.

      Хватит уже! Сколько можно мучиться из-за своего рабского положения? За столько лет мог бы привыкнуть, что на всех иных людей ты будешь смотреть теперь только снизу вверх. И на уродливых старух, и на симпатичных девушек с соломенными волосами.

      Да и не известно ещё, кто под этой внешностью скрывается. Вдруг как выяснишь, что у неё на уме, снова жить не захочется? Все хозяева – скоты редкостные.

      Но сегодня вместо ожидаемого вечера кошмаров, когда новый хозяин экспериментирует, рассматривает реакции и проверяет порог выносливости, вышел, можно сказать, и неплохой вечер. Неприятный и тяжёлый для моего самолюбия, но ведь без этой дикой боли. Переживу.

      Нужно пока поспать. Вдруг завтра что изменится, какая-нибудь возможность представится?

      Вдруг она меня своей подруге всё же отдаст, а та на другую планету улетит…

      В грёзах о том, как вырываюсь на свободу, отключаюсь.

      Тамалия

      С утра подскакиваю ни свет, ни заря, споласкиваюсь, нервы на пределе, бросаюсь к Антеру в комнату, заглядываю тихонечко. Спит. Лицо расслабленное, а я так боялась, что кошмары начнутся. Хотя они, наверное, еще впереди.

      Спи, мой хороший. Отдыхай.

      Тихо-тихо прикрываю дверь – небось приучен подскакивать при перемене дыхания хозяина – оставляя замок открытым. Спускаюсь, запускаю комбайн, делаю лёгкую разминку. Снова споласкиваюсь. Ем.

      Время к одиннадцати. Начинаю переживать. Не выдерживаю, опять тихонько заглядываю в комнату.

      Надо же, уже поднялся! Оделся даже, в лёгкие спортивного вида брюки и футболку из моего пакета. Стоит у окна, рассматривает небольшой садик – окно спальни выходит не на дорогу – и соседские коттеджи со своими садиками дальше.

      – Думала, ты спишь ещё, – улыбаюсь. Резко оглядывается, прямо в движении опускаясь в любимую позу покорности:

      – Простите, госпожа… Вы не сказали, что мне делать с утра, и я… ждал, когда позовёте.

      – М-ммм… идём поешь, и всё обсудим.

      Кивает, посматривает настороженно.

      – Вставай-вставай, – говорю. Поднимается. Проходим в кухню-столовую. Усаживаю на сидение. Смотрит, как я достаю из комбайна его тарелку.

      – Госпожа… может я сам… – с некоторым смущением.

      – Да я уже, – улыбаюсь. – Завтракай.

      Сажусь рядом, смотрю, как он ест не слишком вкусную, но полезную порцию, не позволяя себе кривиться или выражать неудовольствие.

      – Как спал? – спрашиваю.

      – Спасибо, госпожа, давно так не спал…

      Надеюсь, искренне.

      – Так вот, – продолжаю. – Ты, наверное, понимаешь, почему я тебя закрываю на ночь.

      – Как вам будет угодно, госпожа.

      – Я хочу, чтобы ты понимал.

      Смотрит.

      – Я понимаю, –