В Лавре преподобного Сергия. Из дневника (1946–1996). Галина Пыльнева

чай у меня всегда с собой, я ведь тоже любитель. Как попьешь чайку, так будто в родных краях побываешь.

      Но потом я все-таки уехал, и опять Людмила осталась одна-одинешенька, а ты не одна…

      Я пристально смотрю на отца Стефана, все еще обнимающего утешенную, просветленную старуху.

      В первые годы после открытия Лавры настоящие русские иноки образовывали ее духовное силовое поле. Только войдешь во двор, смотришь: вот один выходит из своей келии, а вон другой – из собора или часовни, и при одном виде знакомых и дорогих лиц твоя душа распрямляется. А тут еще отец Александр[37] зазвонит ко всенощной – тот самый рыжебородый, веснушчатый отец Александр, который в ответ на мою благодарность за целительный звон сказал:

      – Я с малолетства к этому делу приставлен. Мне в Москве Великая княгиня Елисавета Федоровна[38] 10 рублей серебром пожаловала – угодил я ей, стало быть.

      Обрадованный, ободренный встречами с наместником и его сподвижниками, овеянный вечерним звоном, входишь в Успенский собор, где, кажется, самый воздух соткан из молитвенных вздохов…».

      Этим кончаются вставки в мои дневниковые записи. Дальше будет только то, что Бог дал встретить, пережить и как-то записать, чтобы отдельные штрихи углубляли благодарную память.

      Связь времен

      Возвращаясь мысленно к минувшим десятилетиям, когда обстоятельства позволяли бывать в Лавре практически еженедельно, хочется вспомнить о наиболее ярких представителях ее братства. В этом отношении самым заметным, можно сказать, замечательным примером дореволюционного монашества среди братии был отец Иосиф[39]. До закрытия Лавры он жил в Гефсиманском скиту. Все, что могу вспомнить о нем, сказано им самим в проповедях или в «слове» перед исповедью. Высокий, седеющий, стройный, спокойный, даже величественный, он как-то сказал в Трапезном храме, что ему 77 лет. Грамоте научили его в 7 лет. И вот уже 70 лет своей жизни он ежедневно читает Святое Евангелие. И что самое удивительное, ему это не только не надоело, но, читая знакомые строки, он находит в них все более и более глубокий смысл. Сказал он об этом для того, чтобы дать понять: Евангелие открывает каждому человеку так много, как только тот может вместить.

      Говорил отец Иосиф просто, спокойно, убедительно уже потому, что все им сказанное было подтверждено его личным опытом. Делился он этим как старший, желающий предупредить, передать лучшее из пережитого, уберечь от возможных ошибок. У него не было (по крайней мере, не заметно было рвущейся к нему толпы) особо выделенных «духовных чад», он ровно, приветливо, доброжелательно относился ко всем, и все, слушая его, были в тот момент ему своими. Кому надо было спросить что-то, могли спокойно задать свой вопрос на исповеди или в то время, когда он шел по территории Лавры. Исповедующимся он предлагал разделиться на тех, кто регулярно ходит в храм и исповедуется довольно часто, и тех, кто давно не был на исповеди и требует себе больше времени. Первых

37

Александр (Кумачев; 1885–1963), монах. В Лавру поступил в 1946, нес послушание эконома. Монашеский постриг принял за два года до смерти, тогда же был назначен старшим звонарем Лавры. О нем см.: Тихон (Агриков), архимандрит. У Троицы окрыленные. Воспоминания. Ч. 3: 1960–1965. [Сергиев Посад], 2002. С. 166–188.

38

Елисавета Феодоровна, Великая княгиня, преподобномученица. Основательница Марфо-Мариинской обители милосердия (1909). // Ночью 5/18 июля 1918, в день обретения мощей преподобного Сергия Радонежского, ее вместе с другими членами императорского дома бросили в шахту старого рудника. // Останки настоятельницы Марфо-Мариинской обители и ее верной келейницы Варвары в 1921 были перевезены в Иерусалим и положены в усыпальнице храма святой равноапостольной Марии Магдалины в Гефсимании. В 1992 Архиерейский Собор Русской Православной Церкви причислил их к лику святых новомучеников Российских и установил празднование 5/18 июля.

39

Иосиф (Евсеенок; 1896–4?), архимандрит. До закрытия Лавры подвизался в Гефсиманском скиту, а в 1946 поступил в возрождаемую обитель Преподобного. Штатным иеродиаконом Лавры зарегистрирован в феврале 1948. Скончался по принятии схимы с именем Иосия.