Сестра Керри. Теодор Драйзер

этого человека и простота общения придали ей немного бодрости.

      – Три с половиной, – ответил он.

      «Ох!» – чуть было не вырвалось у Керри, но она вовремя сдержалась, и то, что она подумала, осталось невысказанным.

      – Мы не особенно нуждаемся сейчас в людях, – небрежным тоном продолжал мастер, глядя на Керри, как на тюк с тряпьем. – Впрочем, можете прийти в понедельник утром, и я вас поставлю на работу, – добавил он.

      – Благодарю вас, – чуть слышно произнесла Керри.

      – Если придете, захватите с собой передник, – сказал мастер.

      И он ушел, оставив Керри возле лифта и не поинтересовавшись даже, как ее зовут.

      Хотя внешний вид мастерской и нищенская недельная оплата и нанесли удар светлым надеждам Керри, все же ее приободрило сознание, что после многих неудач ей наконец предложили работу. Как ни скромны были притязания девушки, она не могла себе представить, что возьмется за эту работу. Она привыкла все же к лучшему. Привычка к вольному деревенскому воздуху вызывала в ней внутренний протест против этой тесноты и духоты. Она не знала, что такое жить в грязи. Сестра содержала свою квартиру опрятно. Здесь же все засалено, потолки низкие, а девушки сплошь неряхи и, видимо, ожесточены. Они, наверно, испорченные и злые, решила она. А все-таки ей предлагают работу! Право, Чикаго не так уж неприступен, если в первый же день здесь можно найти место. Впоследствии она подыщет себе что-нибудь другое, получше.

      Однако дальнейшие поиски не дали ничего утешительного. В местах более приятных или солидных ей отказывали категорически и самым ледяным тоном. В других конторах требовались только опытные работницы. Не раз девушка наталкивалась на крайне грубый прием, и особенно обидный ответ она выслушала на одной фабрике готового платья, когда, взобравшись на четвертый этаж, решила справиться, нет ли у них работы.

      – Нет, нет! – крикнул ей мастер, дюжий, коренастый мужчина, хозяйничавший в скудно освещенной мастерской. – Нам никого не нужно. И нечего сюда таскаться!

      День угасал, а с ним постепенно угасали и надежды Керри, ее решимость и энергия. Девушка проявила изумительную настойчивость. Такие ревностные усилия заслуживали лучшей награды. Огромный торговый район города показался ей, утомленной, таким необъятным, таким черствым, таким застывшим в своем равнодушии к людям. Казалось, для нее закрыты все двери, борьба предстоит слишком жестокая и нет никакой надежды, что она добьется здесь чего-нибудь. Мимо бесконечной вереницей спешили мужчины и женщины. Керри чувствовала вокруг себя могучий пульс жизни с ее многообразными интересами и чувствовала свою беспомощность, почти не сознавая, что в этом потоке она была лишь ничтожною соломинкой. Тщетно осматривалась она, ища, куда бы обратиться, но не находила двери, в которую у нее хватило бы духу войти. Ведь то же самое повторится всюду. Те же унизительные просьбы, а в награду – короткий отрицательный ответ.

      Измученная душевно и физически, Керри повернула на запад, только и думая, как бы добраться до дома Минни, и это было то