Сестра Керри. Теодор Драйзер

принялась ходить с ним по комнате. Наконец Гансон, которому ее пение мешало читать, пришел и взял у нее малютку. В этом сказалась хорошая черта его характера: он был терпелив. К тому же сразу видно было, что он обожает свое чадо.

      – Ну, ну! – говорил он, шагая с ребенком по комнате. – Полно, тише! – И в его произношении ясно слышался шведский акцент.

      – Ты, наверное, захочешь прежде всего посмотреть город, – сказала во время ужина Минни. – Вот мы в воскресенье поедем и покажем тебе Линкольн-парк.

      Керри заметила, что Гансон ничего на это не ответил. Его мысли, по-видимому, были заняты чем-то другим.

      – Я завтра же пойду искать работу, – сказала Керри. – Где находится торговая часть города?

      Минни принялась было растолковывать, как туда попасть, но муж решил объяснения взять на себя.

      – Вот, – начал он, указывая рукою, – видите, там восток...

      И Гансон произнес речь на тему о расположении Чикаго – такую пространную, какой, наверно, еще ни разу в жизни не произносил.

      – Мой совет – побывать на больших фабриках, что на Франклин-стрит и по ту сторону реки, – сказал он в заключение. – Там много девушек работает. И домой добираться легко. Это неподалеку.

      Керри кивнула в знак согласия и стала расспрашивать сестру о районе, где они живут. Минни отвечала вполголоса, сообщая то немногое, что знала сама. Гансон все еще возился с ребенком, потом вдруг встал и передал его жене.

      – Мне завтра рано вставать, я пойду лягу, – сказал он и скрылся в маленькой темной спальне, по другую сторону коридора.

      – Он работает далеко, на бойне, и ему приходится вставать в половине шестого, – пояснила Минни.

      – Когда же ты встаешь, чтобы успеть приготовить завтрак? – спросила Керри.

      – Примерно без двадцати пять.

      Домашнюю работу они закончили вместе. Керри вымыла посуду, а Минни тем временем раздела и уложила ребенка. Во всем, что она ни делала, чувствовалась привычная сноровка, и Керри подумала, что вот так сестра трудится с утра до вечера каждый день.

      Керри начала понимать, что ей придется отказаться от всякого общения с Друэ. О том, чтобы он приходил сюда, не могло быть и речи. По поведению Гансона, по покорному виду Минни и вообще по атмосфере в квартире сестры она чувствовала, что все, выходящее за рамки монотонной жизни труженика, встретит решительный отпор. Если Гансон каждый вечер сидит с газетой в гостиной и ложится спать в девять часов, а Минни чуть позднее, то что же остается делать ей?

      Разумеется, сперва нужно найти работу, чтобы самой содержать себя, а потом уже думать о знакомствах. Безобидный флирт с Друэ казался ей теперь чем-то из ряда вон выходящим.

      «Нет, он не может приходить сюда», – мысленно решила Керри.

      Она попросила у сестры бумаги и чернил (и то и другое оказалось в столовой на камине) и, когда та ушла к себе спать, достала визитную карточку Друэ с его адресом и написала:

      «Я не могу принять Вас здесь. Подождите, пока