На долгую память… 2018. Александр Михайлович Кротов

не клад, а картошку. У него очень болит спина, а его старая лопата слишком тяжёлая, поэтому я купила новую. Суперсовременную. Только что-то она слишком похожа на старую.

      Девушка вновь мило рассмеялась. Ей понравилось внимание мужчины в стильном костюме, который нелепо смотрелся в интерьере старой электрички, рядом с одетыми в практичные одежды дачниками.

      – Картошку копать слишком скучно, лучше копать клад. Главное, знать, где он лежит, – серьёзно сказал Виктор.

      Ему было важно не выпустить из внимания своё озарение по поводу клада. Вроде оно было где-то рядом, а теперь растворилось, ослабив напряжение эмоций.

      – А вы знаете? – с интересом спросила девушка.

      – Единственное, что я сейчас точно знаю, так это то, что меня зовут Виктор, – сказал Баюнов.

      – А меня зовут Лера, приятно познакомиться.

      – Скажите, вы это сказали из вежливости, или вам действительно приятно? – спокойно поинтересовался Виктор. Но внутри него почему-то возник гнев, хотя злиться ему вовсе не хотелось.

      – Если бы мне было неприятно, я бы продолжила слушать «Европу плюс» и попыталась сделать вид, что мне крайне не хочется с вами общаться, – сказала Лера.

      Ей стало немного не по себе, первостепенный позитив разговора куда-то улетучился, она не знала на чём сконцентрировать свой взгляд, не задерживая надолго своего внимания на собеседнике.

      – «Европа плюс» это злая музыка? – спросил Виктор. Разговор с Лерой как-то начал цеплять его внимание, у него в разуме появлялось много вопросов, которые он спешил озвучить.

      – Нет, скорее просто развлекательная. Музыка, которую слушаешь, чтобы скоротать время и придать себе немного позитива.

      – А как вы думаете, чем тогда может быть злая музыка? – Виктор был заинтересован своими мыслями и ответами девушки.

      – У меня был друг, он слушал очень тяжёлую музыку. Временами, злую. Но это была злость отчаяния. Такое слушать нельзя. Папа мой слушает рок. Старых исполнителей. Они не злые, но какие-то глупые. Пытаются казаться умными философами, а поют глупые вещи. Очевидные, напыщенные, пафосные. Но не злые. Так можно много направлений перебирать, но никто не покажется злым. Вы что-то конкретное имеете в виду?

      – Хорошо, что спросили. Мне кажется, злая не сама музыка. А тот момент был злой, когда я её услышал. Было много злости. Зубов оскал, удар, – сказал Витя, аккуратно сделав жест рукой, изображая удар. Он не хотел никого задеть.

      – Что ж, с музыкой мы немного разобрались, и, слава богу, – Лере стало неуютно.

      Они ненадолго замолчали.

      – Вы верите в бога? – спросил Виктор.

      – Да. А вы?

      – Не верю. Больше хочется верить не в то, что есть какое-то всевышнее существо, а в то, что есть справедливость. Настоящая высшая справедливость, позволяющая сохранить баланс, равновесие мира.

      – Про высшее существо мне тоже думать как-то не уместно. Просто я верю, что есть божественное. Всё хорошее есть от бога,