Дорис. Морские рассказы. Алексей Макаров

Рейна и сделать за одни сутки стоянки три или четыре перешвартовки к разным причалам порта. Контейнеры не подвозили к судну, а судно подходило к причалам со складированными контейнерами.

      При проходе узкостей Лавров, как старший механик, был обязан находиться в ЦПУ, чтобы наблюдать за правильной и безотказной работой всех механизмов машинного отделения. А если, не дай бог, выйдет какая-нибудь поломка, то немедленно устранить её. И устранить так, чтобы судно ни в коем случае не пострадало.

      При перешвартовках все механики, кроме мотористов, должны были находиться в ЦПУ, чтобы запустить все механизмы и также наблюдать за их работой. Мотористы находились в машинном отделении только в рабочее время. То есть с восьми утра до пяти часов вечера.

      Вторым портом был Антверпен. Это в двенадцати часах хода от Роттердама. Там тоже был вход и выход по реке Шельде и три перешвартовки в течение суток.

      Следующий порт – Гамбург. Тоже с входом до восьми часов по Эльбе и пятью перешвартовками за сутки.

      После выхода из Гамбурга через два часа был вход в Кильский канал и проход по нему. Там всё время надо было быть начеку. То есть также находиться в ЦПУ.

      После выхода из канала через четыре часа были Гдыня или Гданьск, потом, в зависимости от рейса, Рига, Таллин, Балтийск и один из портов в Швеции или Финляндии. И в завершении – Санкт-Петербург.

      Вся эта свистопляска продолжалась неделю. Стоянка в Санкт—Петербурге доходила до двух суток. Потом переход двое суток до Кильского канала. И опять начинался новый круг со всеми предыдущими прелестями.

      Второй механик спал, поставив себе два кресла, в ЦПУ. На одном кресле было тело, а на другом ноги. Электромеханик устроил себе матрасик за главным распределительным щитом. Лавров спал на диванчике в запасной каюте у входа в ЦПУ. И это только в минуты, когда машина не работала. В Питере экипаж делал минимальное техническое обслуживание машинной установки, потому что всё постоянно работало и не ломалось из-за отличного качества немецких механизмов.

      Механизмы-то выдерживали, а люди падали с ног от усталости и недосыпания. Иной раз, проходя по палубе в темноте, Лавров спотыкался о ноги спящих матросов-филиппинцев. И он уже не удивлялся, что второй механик или электромеханик не реагируют на его появление в ЦПУ, а продолжают мирно посапывать в своих углах. Им ничего не мешало. Ни грохот работающих дизель генераторов, ни вой вентиляторов. У них просто больше не было сил реагировать на все эти «мелочи». Они были вымотаны до предела. До такого же предела был вымотан и сам Лавров. И не только он один.

      Один раз он увидел своего капитана-немца, идущего по коридору. Его бросало от одной переборки к другой. Лаврову показалось, что тот сильно пьян. Но потом, когда тот приблизился, то оказалось, что капитан просто-напросто спит на ходу. Пришлось тряхануть этого двухметрового верзилу, чтобы он пришёл в себя.

      У Лаврова начало прыгать давление. То 90, а то 160. Сердце начало